Ронин - Роман Феликсович Путилов

ожидание. Ребята не ожидали от непонятного мужика такой дерзости и просто не сдержались. Скорее всего, первый заехал по мне сам хозяин кабинета, чей стол я… замусорил. И теперь, выгнав своих подчиненных из помещения, он проводит блиц-совещание, чтобы вернуть допрос в, привычное для местных спецов, русло. Проблема в том, что все возможные шаги местных ребят я знаю наизусть, так как, применял их лично великое множество раз. Удивляюсь, что они до сих пор не «пробили» меня, что я с ними «одной крови», но, очень скоро, это произойдет. Но, и после этого парням легче не станет. Почему, чаще всего, ломаются мои коллеги? На том же самом аргументе, на чем они пытаются расколоть «обычных» граждан. Братан, твоей крови здесь никто не хочет, мы тебя даже понимаем. Расскажи, как все произошло, и мы замолвим словечко за тебя, чтобы прокурорский «следак» отпустил тебя. Ты же сам понимаешь, в тюрьму тебе никак нельзя. А если ты не признаешься, то сам понимаешь — мы тебе помочь не сможем, следователь сразу к прокурору обратится, а в тюрьме с тобой очень много чего нехорошего может произойти, сам, наверное, в кино, неоднократно видел. И пишут матерые менты явки с повинной, до последнего момента, надеясь на чудо… А я уже смирился, в глубине души, что меня «закроют», правда рассчитывал на кратковременное задержание, а пока старался превратить каждое свое действие в необъяснимый, с точки зрения логики, фарс.

— Эй, вставай! — из-за двери шагнул молодой парнишка, одетый в черные джинсы и, такого-же цвета, свитер: — Пошли в туалет, хоть умоешься…

— Тебе надо — ты и вали, а мне и так хорошо… — я провел пальцем под носом, поймал каплю свежей крови и демонстративно размазал ее у виска.

— Да я тебя, суку… — молодой шагнул ко мне, но кто-то успел его перехватить и утащить в коридор. Невнятный разговор возобновился с новой силой. А как вы хотели, парни? Сдерживать себя надо. А тут сижу я, на полу в кабинете начальника, как бесспорный свидетель обвинения на Нюрнбергском трибунале, и кровью вперемешку с соплями обтекаю, густо размазывая эти субстанции по старой одежде.

Но, нет таких преград, которые бы не сумели взять большевики. Два опера, решительно войдя в кабинет, подхватили меня под руки попытались вздернуть вверх, но в этом деле я не помощник, а тушка у меня не самая легкая, поэтому парни не справились с первого рывка, пришлось ждать на помощь Жучку… В результате меня притащили в туалет, упарившись до состояния мокрых мышей, осталось только найти «мамочку», которая умоет замаравшегося «малыша». Я от сотрудничество с правоохранительными органами отказался полностью, молча стоял на раковиной с бегущей холодной водой и ничего не делал, а мои сопровождающие спорили надо мной, пытаясь определить, кто же должен умыть мою окровавленную моську.

Наконец кто-то «сообразительный» приложил палец к крану, направив струю воды мне в лицо.

Судя по отражению в зеркале, получилось так себе. Кровь до конца не смылась, а частично стекла с водой на одежду, поэтому, после потуг оперов я продолжал выглядеть, как очень мокрая жертва преступления.

Поняв, что краше я уже не стану, меня поволокли обратно, в кабинет начальника уголовного розыска, который… оказался заперт.

— Что за на… й⁈ — молодой сотрудник придерживая прижав меня к стене, чтобы я не сполз на пол, тряс дверь, еще не понимая, что начальник решил с таким токсичным задержанным дела не иметь, скинув сомнительные лавры раскрытия убийств на подчиненных, тем более, что в случае успеха фамилия начальника в книге раскрытий появится почти автоматически.

Парни, что возились со мной, наконец доволокли моё тело до кабинета, теснее и скромнее предыдущего, где небрежно уронили на стул и нависли сверху, надрывно отдуваясь.

— Будешь говорить? — молодой опер попытался ухватить меня за лицо, но я плюнул ему на потянувшуюся в мою сторону ладонь, после чего ухватил стул ножками от себя и отскочил угол.

Вдвоем меня ребята взять не смоги, пришлось им звать третьего, и уж втроем, минут за пять возни на меня умудрились надеть наручники, завернув руки за спину, и отобрать у меня стул.

— Тебе пи… а! — третий из оперов, самый возрастной и массивный, по имени Женя, который и послужил основным тараном в вырывании у меня стула, пытался с помощью воды очистить черные брюки от следов подошв моих сапожек: — Сейчас рапорта напишем за сопротивление сотрудникам милиции и поедешь на зону, как миленький. Ты можешь даже ничего не говорить больше, нам от тебя уже ничего не надо. Сейчас поедем в больничку, там побои с себя снимем и всё, ты спёкся.

— Точно, а потом с операми из СИЗО договоримся, чтобы тебя в пресс-хату сунули, и запоешь ты как миленький, чтобы из тебя Машку не сделали… — подхватил старшего товарища молодой белобрысый пацанчик, похожий на старшеклассника: — Давай, решай быстрее, у тебя пять минут всего осталось, когда мы уедем, уже поздно будет.

Так и не очистившись до конца, Женя дал команду тащить меня в дежурку, а сам начал одеваться. Наверное, ребята решили действительно ехать с больницу, проходить медицинский осмотр. Дело было уже к вечеру, по коридору, брезгливо обходя меня, спешили к выходу сотрудники и сотрудницы милиции, а меня опера дотащили до «дежурки» и усадили на лавку рядом с помощником.

— Это кто? — настороженно покосился на меня старшина, торопливо заполняя журнал учета информации.

— Э… — опера переглянулись: — Это за убийство, за Георгием Тимофеевичем его запиши…

— То есть начальник розыска им лично занимается? — уточник помощник дежурного: — И если что, мне ему звонить?

— Да, Господи ты ж Боже мой! — психанул белобрысый: — Запиши за мной, Серёгин моя фамилия.

Видимо парень работал недавно и в дежурке его еще плохо знали.

— Когда заберёте? И рапорт сразу пиши, когда, где и за что задержали, и не думай, что вы сейчас по своим делам убежите, а парень будет у меня без бумажки находиться. — ковал железо опытный помощник: — Ты имей в виду, я больше трёх часов его держать не буду, а если сейчас рапорт не напишешь, я его через десять минут, прямо в наручниках из РОВД выгоню. Прекрасно знаете, что прокурорский помощник Дорожной прокуратуры у нас день, да через день, с проверкой приходит…

— А чё он к нам то шляется? — дерзко осведомился второй опер, смуглый и похожий на грека: — Мы вообще к области относимся, а не к городу.

— Но эта территория то Дорожного района. — рассудительно ответил старшина: