Таргитай-2. Освобождение - Юрий Никитин

– Мать честная, – проговорил Стефей. Смотрит вроде бы спокойно, удивление мелькнуло в глазах лишь на миг, словно это чувство не достойно настоящего воина. – Неужто на самой Сивке-Бурке поскачем?

– А то! – сказал Таргитай довольным голосом и глянул на стоящую возле избы Ягу. – Я уже как-то на ней ездил! – Лицо его приобрело мечтательное выражение. – Не конь, а песня!

– А как же наши кони? – спросил Стефей, поворачиваясь к Яге. – Куда их дела, старуха?

Он с тревогой огляделся, словно ожидая увидеть растерзанные тела верных животных или их обглоданные кости. Рука машинально лапнула меч на поясе.

– Коней я отправила назад в царский дворец, – ответствовала Яга. – В лесу их задерут волки. А дальше они вам без надобности. Так и быть, подсоблю в вашем подвиге ратном, богатыри. Таргитай прав, Сивка донесет вас до места скорее.

Стефей медленно кивнул, не сводя глаз с ведуньи. Затем подошел ближе, оглядев с ног до головы, словно обыскивал взглядом на предмет скрытого оружия, спросил:

– Зачем помогаешь? В чем корысть?

Яга усмехнулась, старческий рот растянулся в кривой улыбке, возле глаз тут же добавилось морщин. Но потом в глазах появилась серая завеса печали.

– Корысть в том, чтобы в мире стало меньше зла. Хоть от смертей все равно никуда не деться, и все происходит так, как угодно богам…но все же…я уже слишком долго живу в этом лесу. Старею, все чаще начинаю жалеть людей. А Горыныч за века превратился в тупую скотину, дал звериному взять в себе верх. А ведь когда-то мы с ним при встрече мудрые беседы вели, пили хмельной мед… Он и в человека умел назад перекидываться…

– Мы надерем ему зад за все те споры, где ты проигрывала, – сказал Стефей со смешком, – не волнуйся. А головы потом привезем, повесишь на стенку.

– Будьте осторожны, – молвила Яга. – Как бы вы сами там не остались гнить в земле.

– Вот, держи. Таргитай, – сказала она, протягивая деревянную бутыль. – Здесь мазь, защитит от яда. У змея отравленные когти и зубы. И не вздумайте жрать его печень! Знаю я ваши воинские обычаи.

Стефей скривился, посмотрел с презрением.

– Печень поверженного врага добавляет силы и доблести, Яга. Да и кровник на том свете лишним не бывает.

– В печени Змея яда тоже достаточно, – проговорила Яга. – Так что не дури.

Таргитай поклонился в пояс.

– Спасибо, бабушка, за хлеб-соль, за советы да за помощь!

Стефей кланяться не стал, молча кивнул, как бы присоединяясь.

Яга махнула дланью, мол, ступайте, чего время тратить.

Таргитай подошел к волшебной кобылице. Сперва рука привычным жестом стала искать повод, но потом невр увидел, что упряжи нет, как и седла. Впрочем, так было и в прошлый раз, когда летали со Степаном. От Сивки пахнет сеном, ноздри щекочет легкий запах навоза и еще – грозовым небом, дождем и лесом.

Он погладил по ярко-золотистой гриве, ласково провел пальцами по морде. Заглянул в большие теплые глаза. Одним движением вздернул себя в воздух, вскочил ей на спину. Стефей приблизился осторожно, но без опаски. Взгляд и повадки выдают умелого воина, который многое повидал, ходил по колено в крови, и испугать его нелегко.

Он протянул руку, тоже погладил волшебного коня. В ответ Сивка тряхнула головой. Стефей сощурился – блеск золотой гривы на миг ослепил. Показалось, что после Таргитая она не рада второму наезднику.

Он вдруг посмотрел на невра, брови сдвинулись.

– А почему это ты спереди? – вопросил он. – Я не собираюсь к тебе прижиматься. Ползи на круп, я сяду ближе к голове.

Таргитай посмотрел озадаченно, не понимая, что, собственно, не так, синие глаза с длинными ресницами широко распахнулись.

– Да…это…я всегда… – начал было он.

– Пусть Тарх сидит впереди, – сказала Яга строго. – Сивка его слушается. А тебя скинет и растопчет.

Воин недовольно пожевал губами, сплюнул. Проворчал:

– Я, смотрю, его вообще бабы любят – что девки, что кобылицы. Ладно, так и быть.

Он залез на Сивку позади Таргитая, поерзал, усаживаясь удобнее.

Едва взгромоздился, кобылица сорвалась с места. От удара копытами по земле у невра заложило уши. Таргитай ухватился за конскую шею. Хоть и лошадь, а шея крепкая, из тугих мышц. Стефей кривится, но крепко держится за дудошника, пальцы вцепились в волчовку.

Перед самой стеной деревьев Сивка-Бурка взмыла вверх, скача по воздуху, будто по твердому, и поднимаясь все выше. Удары копыт отзываются в небе глухими раскатами грома. Тарх глянул вниз, ахнул – показалось, что под копытами вспыхивают и гаснут крупные искры-молнии.

***

Лес с избушкой остались позади. Земля проплывает далеко внизу под брюхом волшебной лошади. Мелькают зеленые острова лесов, желтеют прямоугольники пашен, широкий ковер степи, синими лентами вьются реки.

По берегам ютятся деревни да веси. Избы с такой высоты выглядят крохотными, а люди возле них – еще меньше, все равно, что муравьи. Обнесенные стенами города кажутся растревоженными муравейниками, а ежели где пылают костры, то сверху это все равно что искорки, даже мельче. На горизонте высится горный хребет. Тарх вспомнил, что в ту же сторону летел тогда несколько лет назад со Степаном, чтобы победить громадного волка, которым оказался Громобой…

Таргитай вдруг услыхал короткий вскрик, за волчовку сзади дернуло. Он ощутил, что некая сила тащит его вниз. Невр охнул, сильнее вцепился в шею Сивки. Кобылица издала недовольное ржание. Чуть ослабив хватку, Тарх повернул голову.

Узрел, что Стефей соскользнул с конского бока и теперь висит, держась мертвой хваткой за его жилетку из волчьей шкуры. Лицо бледное, короткие волосы треплет ветер, а под ногами разверзлась пустота, где до земли падать целую вечность.

Невр стиснул бока Сивки-Бурки коленями. Осторожно повернулся и протянул руку. Воин тут же ухватился, дудошник охнул, глянул на Сивку, пальцы не отпускают шею животного. Та вдруг сделалась как каменная. Волшебная кобылица несется вперед, как ни в чем не бывало. Правда время от времени встряхивает головой, словно пытается сбросить надоедливое насекомое, что вцепилось в шею.

Дударь кое-как вытащил неуклюжего спутника, и Стефей снова взгромоздился на конский круп. Он шумно выдохнул, взгляд вновь сделался уверенным. На плечах, где надеты металлические браслеты, появились крупные, как муравьи, на коже синеватые пупырышки.

Он снова вцепился в волчовку Таргитая, на этот раз еще крепче – Тарх почувствовал, как в этих местах спину холодит ледяной ветер. Он же с неимоверной силой дует в лицо, глаза слезятся от ветра и холода, а щеки так и норовит раздуть и порвать, если вздумает открыть рот.

От рева ветра