Куда приводят коты - Олег Фомин

– Не ругай кормильца, Марта!

Все встало на свои места, но мне, честно говоря, окружающая суета теперь безразлична. Мы с Карри еще долго смотрели друг на друга, прежде чем я, наконец, спросил:

– А зачем мы вообще прячемся?

Затем уточнил:

– Можно ведь было просто уйти в перемир. Или показаться на глаза. Вряд ли бы дедушка рассердился, узнав, что булку съели два заблудших уличных котика.

Карри снова подмигнула.

– Так интереснее.

И полезла наверх.

Мне оставалось только карабкаться следом.

То, что случилась какая-то гадость, мы поняли еще до того, как вернулись в колокольню. Об этом сообщили крики голубей. Один из них – самый отчаянный – резко оборвался. Плеск воды и грохот. Похоже, кто-то опрокинул оставленные священником ведро и швабру.

– Изверги!

– На помощь!

– Кошачье племя проклятое…

– Помилуй, Боже!

Карри и я забрались на перила, шерсть всколыхнулась, мимо нас, задевая крыльями, пролетело несколько голубей, остальные так же эвакуировались из башни с других сторон.

Под тенью крыши я насчитал четырех сфинксов.

– Вот они! – рявкнул тот, кто оседлал главный колокол.

Лысая котобанда развернулась к нам.

У сфинкса, который на раме с веревками, в зубах стиснута шея голубя. Того, породистого – с хохолком и «шпорами». Птичья тушка болтается, как мешочек, с неестественно вывернутой головой, на оперении красные пятна. Кот разжал челюсти, и мертвый голубь плюхнулся в лужу рядом с валяющимся ведром.

– Кого из них?

Этот вопрос задал тот, кто, судя по всему, ведро опрокинул. Он перепрыгнул труп сизого, будто кочку, лапы крадутся по воде в нашу сторону.

– Бурого, – ответил четвертый сфинкс, восседающий на перилах с другого края башни.

Похоже, лидер здесь он.

Его тело перетянуто ремнями, вдоль них шеренги ячеек, как для патронов, только вместо оных там стеклянные флаконы с сияющей бирюзовой жидкостью внутри. А длинный хвост оканчивается жуткой штуковиной с тонкими лапками, похожими на паучьи. Этот щуп подплыл к ремню, вынул из ячейки флакон.

– А рыжую? – спросил сфинкс на колоколе.

– Босс сказал, нам она не по зубам, – отвечает лидер. – А вот шоколадный…

Хвост поднес колбочку к морде, челюсти откупорили и выплюнули пробку. Взгляд уперся в меня. Стеклянный патрон с блаженью приподнялся над головой кота, словно бокал во время тоста. Очевидно, данная порция бирюзовой отравы предназначена мне…

Одна из «паучьих» лапок на конце хвоста проникла во флакон и, будто носик комара, высосала бирюзовое содержимое. Щуп отшвырнул опустевшую ампулу, на его лапках, а вскоре и всем хвосте очертились светящиеся бирюзовые жилки. Своеобразный гибкий шприц, который только что наполнили. Похоже, эта пакость впрыскивает авторское снотворное Леона прямо в кровь. Чтоб уж наверняка.

Ну, проверим!

Меня охватил гнев. Не знаю, то ли настырность Леоновых шестерок тому причина, то ли их самонадеянность, но ни единый мускул не дрогнул, когда тело прыгнуло в атаку.

В тигра я так и не превратился.

Но это и не требуется. Чувствую, изнутри распирает сила, даже не сомневаюсь, удастся раскидать наглецов, словно котят…

Те метнулись на меня со всех сторон.

Одного я отшвырнул ударом лапы, тот врезался в колонну, второго, который придушил птицу, мои зубы схватили за горло, сфинкс завизжал, начал брыкаться, я раскрутил и забросил в ведро. Третий спикировал с колокола на спину, но попытки расцарапать меня в клочья тщетны, моя шкура не чувствует боли, словно каменная. А через какое-то время ему и вовсе пришлось бросить эту затею: налетели голуби, он бьется сейчас внутри клубка хлопающих крыльев.

– Ах ты, паразит!

– Да сколько ж можно…

– Осквернили дом Божий, убийцы!

– Глаза выклюю!

– Прости, Господи…

Кошачье чутье заставило резко развернуться.

Щуп не достал мне до морды пару сантиметров, накачанные блаженью «паучьи» лапки дернулись в попытках воткнуться, но их оттащило назад. Карри – снова рыжая девушка в малиновой блузке и черных брюках – крепко держит за шиворот лидера банды одной рукой, вторая сжимает хвост ближе к опасному окончанию, как обычно держат ядовитых змей сразу за головой. Главарь воет, брыкается, из ремней выпало три флакона, стекло простучало по доскам.

Ловким движением ноги Карри вернула опрокинутому ведру вертикальное положение. Ошарашенный сфинкс, которого я туда недавно забросил, попробовал вылезти, но по голове тюкнул каблук босоножки, и кот свалился на дно. Спустя миг компанию ему составил главарь.

– Риф, тащи сюда тех двоих!

Не знаю, что Карри задумала, но исполнить ее просьбу труда не составило. Тот, кого я впечатал в колонну, толком не оклемался, его шатало, как пьяного, а другой весь пуху и голубином помете, тряс башкой и отплевывался. Одного за другим я отфутболил к Карри легко, будто пластиковые кегли.

Моя прекрасная подруга запихала их в ведро. Под сердитый тягучий мяв хвосты, лапы и головы то и дело пытаются высунуться, но Карри утрамбовывает назад в тару, как домохозяйка – огурцы в банку перед засолкой. Последним в «консервы» отправился хвост главаря, щуп попытался цапнуть ладошку Карри, но та успела перевернуть ведро вверх дном, руки придавили импровизированную кошачью тюрьму к полу.

Девушка постучала по оцинкованному металлу кулачком.

– А теперь убирайтесь, ребята! Пока я добрая…

Несколько секунд ведро ходило ходуном, оттуда просачивался глухой вой, но затем резко стихло, серебристый колпак замер.

Карри приподняла ведро.

Пусто…

– Вот и молодцы.

Изумруды глаз сверкнули, повернувшись ко мне.

– А уж ты какой молодец, слов нет! За тобой – как за каменной стеной. Теперь еще и буквально.

– Почему буквально?

– Так глянь на себя!

Я начал осмотр с собственных лап.

Ах, вот оно что… Теперь ясно, почему я так легко раскидывал сфинксов и не чувствовал боли. И как я сразу не заметил? Наверное, причина в том, что мой цвет не изменился. Я по-прежнему коричневый. Вот только это уже не шерсть, а настоящий гранит. Тот самый, что торчит из прибрежных вод в виде рифов, о которые разбиваются волны и корабли…

На всякий случай постучал лапой по полу. Звук вышел громкий, четкий.

Да, я и впрямь стал каменным.

Похоже, новое имя, которым я невзначай обозвал себя в шуточном диалоге с Ластом, все больше и больше берет надо мной власть.

Карри, тем временем, встала, руки в боки, поджав губки, хмуро окинула взглядом учиненный сфинксами бардак. Большой и указательный палец потеребили подбородок секунд пять, а затем девушка начала бурную деятельность.

Первым делом подняла швабру. Потоптавшись по колокольне, нашла