На золотом крыльце – 3 - Евгений Адгурович Капба

самые обычные медицинские резиновые перчатки. Закончив с этим, он зашагал по мосту вперед, и полы халата развевались за его спиной. Приблизившись к наступающим боевым порядкам статуй, он преградил дорогу Всаднику и сказал укоризненно:

— Петя! Ну ёб твою мать! — и сунул руки в карманы.

— Федор Иванович? — несказанно удивился чудовищный всадник. — А… Но вы же…

— Что — и я помер, и братья мои померли, и отец мой помер? — криво усмехнулся царевич Федор. — А во-о-он видишь, эскадра? Там Дима прорыв закрывать закончил, цельный «Посейдон» потратил, а потом еще министерские маги последствия нивелировали… И теперь сюда идут. А во-о-он там посмотри в небо, над Арсенальной набережной, ага? Это наша авиация. Вася летит в силах тяжких, и с ними — штурмовые части семи опричных полков. А козолупа этого, Володеньку, я четверть часа назад свежевать закончил, и он мне столько всего интересного напел, ты не представляешь… Набрехал тебе Володенька с три короба, да? Поздравляю — ты не уникален: Ингрия, Севастополь, Архангельск, Владивосток, Белосток, Вендспилс, Ирининбург, Дербент и Семипалатинск — везде полыхнуло. Ну и не только там. Но мы тушим, тушим. Скоро совсем потушим, и додавливать вас станем. Повылазили, тоже мне!

— И…

— ИЗЫДИ, ПЕТРУША! — рявкнул Федор Иванович так, что статуи по всему мосту аж присели. — ПРОЧЬ ОТСЮДА! Или, видит Бог, мы пожертвуем Ингрийской Хтонью, и местной уникальной магоэкосистемой, и, уж поверь, через пять лет тут будет махровая земщина, тишь, да гладь, да Божья благодать!

— Я понял, — сказал Медный Всадник, взмахнул рукой властно — и вдруг статуи одна за другой кинулись к перилам Благовещенского моста, и стали бросаться в воду. А сам Хозяин вскочил в седло, поднял коня на дыбы — и поскакал прочь, к развалинам Адмиралтейства, где и затерялся среди обломков.

* * *

— Это же это… — я почесал голову. — Deus ex mashina! Прям явились царевичи — и все порешали?

— Это не «Бог из машины», как ты выразился, — вздохнул Пепеляев. — Это зримое воплощение концепции персонификации власти и ручного управления государством. Мне кажется даже, если взять выборку всех миров, созданных Господом, и в каждом из них найти Россию — то везде мы найдем два этих замечательных явления. Персонификация власти и ручное управление…

— Миха, не слушай его. Он сейчас нудить начнет, и лекции читать, — скорчил рожу Бабай Сархан. — Ты меня слушай. По конфиденциальной информации, которая доступна мне как Паннонскому владетелю, несколько государевых кузенов решили то ли династию поменять, то ли вообще — форму правления и административного устройства. Заговор Рюриковичей, короче. Ну а чего? Государь недееспособен, царевичи — не справляются, в стране — бардак. Хватит это терпеть, давайте терпеть что-нибудь другое!

— Дичь-то какая… Типа, наместник Ингерманландии все это специально замутил? Японцев, кодзю, и… — я ухватил себя за голову. — Он что — дурак? Разве ж так можно? Нет, то что мерзавец — это понятно, но…

— Знаешь, какая самая главная беда магов? — усмехнулся Георгий Серафимович.

— Знаю, знаю! Все уши уже прожужжали этой самонадеянностью, и в колледже, и на практике… — поморщился я.

— Ну-ну, — похлопал меня по плечу дракон. — Посмотрим, как ты через годик запоешь, молодой великий волшебник.

— Да не великий…! — начал возмущаться я, но был прерван.

Дверь в фудтрак отворилась, и показалась лысая голова Розена.

— Та-а-ак! — сказал он. — Там народ волнуется, а он тут жрет. С аппетитом. Так и запишем, Титов! Так и запишем.

— Де-е-ен! — я тут же вскочил, треснулся головой о какой-то шкафчик, и уселся обратно. — Зараза… Ден, не надо ничего записывать, я тут просто вот с этими достопочтенными господами…

— Гы… — сказал орк. — Я — достопочтенный!

— Иди-иди, Михаил, — улыбнулся Пепеляев. — Давай, настало время праздновать. Есть мнение, что мы еще встретимся. По крайней мере, я собираюсь задержаться здесь, нужно решить вопрос с детишками, пристроить их, да и выпускников своих хотелось бы навестить, на рабочих местах…

— Помнишь, я говорил тебе, что буду должен? — очень серьезно посмотрел на меня Бабай. — Подумай, что там тебе надо? Только не наглей, но и не продешеви. Давай, напиши мне в Пульсе, Бабай Сархан там один на всю Сеть.

Я выбрался из фургона и еще раз обернулся, чтобы посмотреть на своих новых знакомых. Друзей? Соратников? Слишком разные у нас были весовые категории, да и вообще — с чего бы эти двое проявляли ко мне такой интерес, и притом — искренний и бескорыстный? Понятия не имею.Так или иначе — это было приятно.

— Ну что, идем? — спросил Розен. — Пацаны ждут.

— Идем, — откликнулся я.

* * *

Глава 20

Шпиль

Несмотря на то, что мы, вроде как, попрощались, ни Бабай, ни Пепеляев никуда не делись. Орда и ее дочерняя транспортная компания — «Зеро» — обеспечивали подвоз в город продуктов питания и всего необходимого пострадавшим, а еще — зачистку территории Димитровоградки, Васьки и острова Эльфийских Добровольцев от бренных останков тварей. А как же — не пропадать же ОЧЕНЬ ЦЕННОМУ ИМУЩЕСТВУ! Так что князь Хтонический был на своем месте: среди бардака и суеты он успевал раздать указания, зуботычины, кофе и шаурму всем кто в этом нуждался. Его широкоплечая фигура и черная как смоль шевелюра появлялась иногда и среди костров на Стрелке, где праздновали бойцы.

Пепеляев же и его ученики — как выяснилось, все как один — маги не из последних, в том числе и наш Кузевич, занялись тем, для чего и приехали: защитой детей. У них развернулся оперативный штаб — настоящий палаточный лагерь прямо в сквере — не упомню его названия, то ли в Соловьевском, то ли в Задунайском… В общем, они там временно размещали одиноких детей, искали родственников, принимали заявки на поиск. Никакая государева служба не сработает так эффективно, как несколько десятков магов-энтузиастов! Пепеляев руководил процессом и почти не отвлекался.

Наши не только праздновали победу: днем работали волонтерами, разгребали завалы, оказывали помощь людям. А вечером уже расслаблялись, благо — Орда кормила и поила досыта!

Я тоже сначала помогал, в основном — работал руками, что-то таскал, кого-то бинтовал, не прибегая к помощи магии — берегся. А потом, ночью, сбежал, да и всё. Ну