Где моя башня, барон?! Том 3 - Антон Панарин

Прекратив дуть в свисток, я стал наблюдать за ошалевшими людьми, которые совершенно не понимали, что происходит. Когда пострадавшие убежали подальше от места, где их чуть не лишили слуха, я решил повторить эксперимент. Подул в свисток, но значительно слабее.

Мужчина в деловом костюме запихнул палец в ухо и принялся ковыряться, пытаясь убрать назойливый писк. Дама с веером начала отмахиваться от невидимого ей насекомого. Видимо, решила, что звук издаёт комар.

Судя по тому, что я вижу, свисток работает в радиусе примерно полсотни метров, а это просто шикарное расстояние.

Осталось проверить последнюю догадку. Я влил в свисток ману и сосредоточился на парне, продающем газеты, а после снова дунул в трубку. Поразительно, но на этот раз страдал только газетчик. Он тряс головой как припадочный, будто в ухо заполз какой-то жук, а остальные люди спокойно шли мимо и косились в его сторону.

Да с таким артефактом я ведь могу пробраться в особняк Мышкина и не давать ему спать ни днём ни ночью. В конечном итоге у него поедет крыша, и Мышара сам на себя наложит руки. Ладно, может, однажды я этим и займусь, но точно не сегодня. Сегодня меня ждёт лавка Шульмана, которому я продам все трофеи.

Бодрой походкой я направился в подвал и наткнулся на Никифоровича. Дед насупил брови, сурово посматривая на меня.

— Ну чё? Жоних хренов, — спросил он, сверля меня взглядом.

— Ну чё, старый? — ответил я вопросом на вопрос.

— В очё, — дерзко ответил Никифорович. — С Катькой моей кувыркаешься, стало быть?

— Есть такое дело. А ты решил исполнить обещание и обрезать мне яйчишки? — усмехнулся я.

— Я решил, шо ты в край охренел. Где моя баба? — возмущённо спросил он, заставив меня расхохотаться.

— Никифорович, блин ты горелый, — выдавил я, сдерживая смех. — Ну ты даёшь. Не, если хочешь я вызову тебе портовую шлюху…

— Сябе вызови! Мать твою за ногу! Мне нормальная баба нужна. Нормальная! Понимаешь? — страдальчески протянул дед.

— Понимаю. Сегодня этим и займусь, — кивнул я. — Тем более что была тут одна у меня на примете.

Во входную дверь постучали.

— Чего стоишь? Иди открывай, — улыбнулся я Никифоровичу.

— Я те чё, дворецкий, шо ль? — насупился дед и передразнил меня: — «Иди открывай»… Вот сам бы и пошёл. Молодой, а всё старого гоняеть. Тьфу! Никакого уважения.

Никифорович, бухтя по пути себе под нос, подошёл к двери, открыл её.

За ней стоял один из работников столовой с десятком пакетов.

— Владимир Константинович, куда заказ нести? — пыхтя, спросил парень, едва удерживая пакеты в руках.

— Никуда. Я сам всё отнесу. Спасибо за работу, — сказал я и, выхватив из его рук еду, метнулся на третий этаж.

Как только я вошёл в кабинет, в полу появилась чёрная дыра, из которой вылезли зелёные когтистые лапища.

— Держи. Это тебе, — хмыкнул я и выставил светло-зелёные пакеты перед Гобом.

Зелёномордый не поблагодарил, а лишь сглотнул слюну, сгрёб всё в дыру когтистой лапой, а затем исчез. Надеюсь, сейчас он нажрётся.

Заперев кабинет, я спустился в подвал и аху… в смысле ахнул. Десятки ножей, пистолетов, ружей, пять винтовок, куча патронов, золотые цепочки, браслеты, серьги, даже пачки с наличностью.

Денег тут было не так уж и много. Всего десять тысяч, но тоже приятно. Порывшись в этом барахле, я нашёл две поясные кобуры, которые нацепил на голое тело и спрятал под рубахой. Следом подобрал пару револьверов, которые без труда влезли в кобуру.

Порылся ещё немного и констатировал факт. Остальное — барахло. Всё на продажу. Следом я позвонил дяде Пете и минут пятнадцать уламывал его приехать. После прошлой доставки трупов он категорически не хотел иметь со мной никаких дел. Но пятьсот рублей смягчили сердце скупердяя, и он согласился.

Следующие два часа я бегал от подвала к машине и загружал трофеи. Дядя Петя, как всегда, бухтел:

— Вов, а почему всё в крови? Ты что это украл и кого-то убил? Не, я такое не повезу! Вдруг полиция прихватит по дороге! Так и меня закроют. А у меня же внуки. Мне оно не надо.

Я заметил, что всё время, пока дядя Петя бухтел, он посматривал на маузер, лежащий в куче хлама. Запрыгнув в кузов, я вытащил пистолет, нашёл для него кобуру и две пачки патронов.

— Держи. В случае чего будешь отстреливаться, — ухмыльнулся я, протянув подарок водиле.

— Да ты что такое говоришь? Я, и отстреливаться? От полиции, что ли? Да не! Мне не надо. Забери, — проворчал он, застёгивая кобуру на поясе. — Не, Вов, серьёзно. Мне такие подарки и даром не нужны, — бубнил он, поглаживая маузер, — Может, заберёшь?

— Если он тебе не нужен, можешь выкинуть, — пожал я плечами и направился в подвал.

— Да ты чего такое говоришь? Такую вещь нельзя выкидывать. Я лучше себе оставлю, — глаза водителя блестели как у кота, смотрящего на сметану.

Спустя минут десять погрузка была завершена, и мы поехали к Шульману. Его ломбард уже был открыт. Более того, внутри даже оказались посетители. А это на моей памяти первый случай, когда я встретил клиентов торговца.

— Измаил Венедиктович, доброго дня! — бодро выкрикнул я, войдя в ломбард.

На меня тут же уставились сгорбленный дед и мужик лет тридцати с тесаком в руках. Правда, тесак был спрятан в ножны. Явно пришёл его продавать.

— О! Владимир Константинович! — выпалил Шульман, сложив ладони у груди, а после посмотрел на посетителей: — Прошу простить, у меня технический перерыв. Приходите через час. А лучше через два.

Ушлый торговец с ходу заметил грузовик, припарковавшийся рядом с ломбардом, и уже подсчитывал в уме возможную прибыль.

Посетители ушли, недовольно бухтя, ну а мы приступили к оценке. Я без остановки таскал ружья, пистолеты, ножи, мечи, бижутерию и прочий хлам, а Шульман стоял со счётами и громко щёлкал ими, оценивая, сколько он готов заплатить за всё это.

Признаться честно, я охренел, когда услышал финальную сумму.

— Итак. Вы принесли много огнестрельного оружия, и оно в хорошем состоянии, — подвёл итоги Шульман. — Весь огнестрел заберу за семьдесят тысяч рублей. Плюс холодное оружие — ещё пять тысяч. Бижутерия тянет на десятку. А остальной хлам в виде кобур, патронов и прочего заберу за две с половиной тысячи рублей. Что скажете? Мало?

Торговец уставился на меня, а я открыл рот от услышанного.

— Давайте накину ещё две тысячи на огнестрел, — добавил Шульман и сменил тон на извиняющийся. — На остальное не могу поднять цену. Сами понимаете, мне тоже