"Фантастика 2025-123". Компиляция. Книги 1-32 - Александр Сергеевич Конторович

был в курсе, не существовало ни одной сколько-нибудь достоверной книги, описывающей внешность, быт, общественное сознание и культурные обычаи саламандр, и никто мне про них ничего не рассказывал. Самым ценным из всего, что мне удалось выцедить из своей памяти, была хайпурская студенческая сплетня: король Златовер якобы обратился к леди Джейн с просьбой — а интересно, как выражалась просьба, если Златовер и впрямь настолько заносчив, как о нем говорят? — принять на пансион его наследника Звенигора и обучить его наукам. Леди Джейн, разумеется, обеими руками ухватилась за открывающуюся возможность склонить к Белому трону если уж не самого старого короля, то хотя бы его наследника, обладающего, по молодости, более пластичной психикой. Сам я никогда не видел юного саламандра и был, насколько это позволительно при моем врожденном даре, материалистом, то есть: не принимал на веру то, чему не находил достойного подтверждения. И вот, оказывается, мы с наследником Златовера — и впрямь однокашники. Кстати, а как выглядят саламандры? Те хайпурские слухи плодились, главным образом, благодаря таинственности, окружавшей пребывание принца в Университете. Он жил, вроде бы, в отдельном кампусе, и каждый его шаг строго контролировался приставленной Златовером свитой. У него были свои преподаватели и своя, отличная от общей, программа: леди Джейн шла навстречу всем пожеланиям старого саламандра. Я поразмыслил, была ли для этого уединения иная причина, кроме тупого саламандрового высокомерия, крылось ли за ним нечто целесообразное.

Письмо, которое я держал в руках, ни сном ни духом не заикалось о каком бы то ни было видовом шовинизме, напротив, его язык и осведомленность свидетельствовали о живом, доброжелательном интересе к окружающему миру.

Обращаясь ко мне наполовину как к официальному лицу, наполовину как к однокашнику, кронпринц приглашал меня посетить места обитания саламандр, что для всякого сколько-нибудь любопытного существа явилось бы даром судьбы, а для любого из Клайгелей — прямо-таки непреодолимым искушением. И что-то тут все-таки было не так. Вряд ли, имей Звенигор на эту эскападу разрешение от своего отца и сюзерена, письмо имело бы такой истерзанный вид, да и вручено оно было бы официально, с подобающими поклонами и словесами. С чего бы саламандру проявлять такую любезность по отношению к существу иной породы? Это при их-то исконной обособленности! Похоже на заигрывание с троном. Но почему, если им надо что-то от Светлых, не обратиться прямо к леди Джейн? Потому, что необходим равный статус автора и адресата? Почему бумага имеет такой вид, будто ее только-только выхватили из печи? Должно быть, кронпринцу понадобилась серьезная помощь, на уровне вмешательства посторонней силы, и понадобилась она неофициально.

Я оборвал свои домыслы. Помимо растраты фантазии, в них не было ничего путного. Все равно я не узнаю ничего достоверного из письма, написанного с учетом возможного перехвата. Поехать? Я вспомнил мать. Я знал, она этого боялась. Отказать? А на каком основании? На том, что превыше всех радостей, земных и небесных, ценю ее покой… и ее кухню? Ну и кем бы я был, прими я такое решение? Какое, во имя всех духов земли и неба, я имею право отказывать ровеснику, такому же кронпринцу, как и я сам, даже не в помощи, которой тот еще не попросил, а во внимании и любезности? Извини, дорогой, я предпочитаю рыбную ловлю? А отец протягивал руку даже Черным принцам. Потому что кроме ее любви, супружеской или материнской, есть еще такая вещь, как твоя собственная сказка, и стократ достоин брезгливого сожаления тот, кто пренебрежет ее зовом.

— С места бы не сдвинулся, — пробормотал я, — если бы меня свистнул твой нелюбезный папочка! Только ради тебя. И до смерти охота узнать, как все-таки выглядят саламандры.

Глава 2. Триумфальное возвращение Удылгуба

Ветер мел зеркальные полы, пронзительный и холодный, он очищал середину просторной залы, и, как всякий слуга в отсутствие хозяев, норовил схалтурить, сгоняя снег в укромные уголки. Но зала была пустой, а потому все его уловки немедленно бросались в глаза.

Салазани вошла в залу через ледяную арку, обращенную к югу, и окинула циклопическую прихожую своего дома равнодушным, почти невидящим взглядом. Все его чудеса были ей до скуки привычны, а потому я погожу описывать дворец Снежной Королевы, пока не появится возможность представить все это увиденным свежим глазом.

Она выскользнула из шубы, позволив той упасть на пол, стряхнула шапку. Слуга, в чьи обязанности входило быть невидимым, подхватил невесомые драгоценные меха, и они исчезли до той поры, когда вновь понадобятся хозяйке. Беглым взглядом Салазани окинула свое отражение в зеркальной стене и нахмурила густые черные брови. Не потому, что не была удовлетворена своей внешностью, а потому, что у нее было дурное настроение. Королева находилась в продолжительной депрессии.

Лютые ветры врывались в арки входов, свиваясь в смерчи, но это были не те явления, что могли бы обеспокоить бессмертного духа, избравшего своей стихией холод.

Как и все бессмертные духи, предпочитающие размещаться в женском теле, Салазани подобрала себе поистине впечатляющую оболочку. Она была невысока ростом и по-мальчишески худощава, кожу, нежную, как у младенца, слегка позолотил загар, темные, почти черные волосы, расчесанные на косой пробор, очень тяжелые и совершенно прямые, стекали по ее спине и ниже, до бедер, и скрывали почти половину лица, заставляя хозяйку смотреть на мир одним карим глазом, странно влекущим и теплым. Овал ее лица был безукоризнен, нос — мал, и придавал лицу выражение юности и чистоты, уравновешивавшееся большим полногубым ртом, из тех, что называют чувственными. Несмотря на стройность и очевидный малый вес, Снежная Королева не казалась ни худенькой, ни, тем более, незначительной. Испокон веков правя обширными угодьями, Салазани славилась королевским достоинством и стальной волей, обнаруживая которую в столь обольстительной и нежной оболочке, те, кто имел с ней дело, бывали поражены до глубины души. Она не пренебрегала ни косметикой, ни модой, ни любовными связями, будучи по характеру отражением во льду Королевы эльфов, этого общепризнанного летнего духа. Тысячу лет Салазани считала себя несправедливо ущемленной в правах, и когда последний из Черных принцев, Рэй, ненароком освободил из плена ее силу и ее магию, воспрянула духом и оживленно властвовала на всей территории Волшебной Страны на протяжении всего положенного ей времени, забираясь за климатические границы вплоть до самых субтропиков. Внешность ангела скрывала дьявольское честолюбие. Сказать по правде, выпихивание ее в летние, ограниченные пределы доставляло много труда и хлопот как летним духам, так и следящему за порядком Светлому Совету. Она была амбициозна до непрактичности и чувствительна