Великая река - Токацин

сказал он. — А это сок Кууси. Слова Старшего Речника заглушил шум драконьих крыльев. У пещер Альдима тяжело приземлился усталый дракон Всадника Изумруда. Сам Всадник, покачнувшись, сошёл на землю и произнёс приветствие. Глаза у разведчика покраснели и заметно слезились.

— Маг Янси вылетает в степь, отряд разбирает снаряды, а потом обедает, — дал последнее указание Кестот и повернулся к Айшеру.

Фрисс не стал подслушивать их разговор. Речники уже расстелили на берегу циновки и теперь разделывали Листовиков. Найгис заглянул в корзины, с которыми прилетел Янси, и подозвал Фагиту. Вслед за его кошкой прибежали все остальные, даже Алсаг.

— Нам выдали икенур? — заглянул в корзины и Фрисс. Их содержимое по виду напоминало Би-плазму, в которую кто-то накидал рубленых стеблей и колосьев Менши. Найгис поддел кусок, вывалил в миску — полупрозрачное месиво затрепыхалось, и сходство с Би-плазмой стало полным.

— Да, олданский икенур, — согласился Найгис, расставляя пустые миски. — Сгодится. Фрисс, ты же у нас олданец? Хочешь кусок? Тут ещё олданский сыр и молоко.

— Хвала Реке, что я не олданец, — поёжился Речник от знакомого запаха степной еды. Помнил он это варево без крупицы пряностей, помнил и товежье молоко, и протёртый жир с незрелым зерном. Только не думал Фрисс, что посреди Реки вынужден будет снова всё это есть. Он стал делить еду между кошками, Найгис помогал ему — придерживал зверей, не позволяя им сунуть нос в корзину.

— Ещё три дня, и будет Праздник Крыс. А мы сидим тут в засаде… и так уже четвёртый год, Фрисс, — загрустил Речник. — Четвёртый год никаких праздников — как ни лето, так война. А вот если бы твоё Старое Оружие взять и применить к Нэйну, глядишь, не мешали бы нам гулять спокойно… Фрисс нахмурился.

— Ты видел это оружие, Найгис? Видел, что оно делает с землёй и существами?!

— Тихо, тихо, не горячись, — Речник показал ему пустые ладони. — Правильно, что я несу-то… Твоя Кесса там. Ну что ж, говорят, Чёрная Речница — оружие похлеще сарматских ракет… Фрисс уткнулся взглядом в корзину, выгребая со дна остатки корма.

Чёрный узор оплетал его запястья — тонкая вязь линий означала терпение, ожидание и надежду…

Глава 10. Саркейса

— Твой стиль полёта, Сирилин, мне очень нравится, — заметил Альрикс, ловя за крыло большую летучую мышь за мгновение до того, как она влепилась в борт корабля. Мышь возмущённо пискнула, прямо в полёте расплываясь в черное пятно, а потом обретая человеческий облик и судорожно цепляясь за корабельное крыло.

— Альрикс, хватит уже глумиться! — выдохнула она, поднимаясь с крыши башни и отряхиваясь от каменной крошки. Только утром Кесса купалась, до полудня ещё было очень далеко, но Речницу впору было выжимать и вешать на просушку. Солнце, невидимое за облаками, как-то дотягивалось до чёрных скал, и они дымились от жары. Кесса, забыв смущение, ходила в одной лишь ажурной накидке, и всё равно ей казалось, что она вот-вот сварится заживо. Да ещё это превращение в нетопыря… Кесса никогда не думала, что быть летучей мышью так тяжело!

— Я не шучу, — Альрикс был спокоен, как скала. — Цисси Те'иллинайн, Мастер Полёта, в воздухе обгоняла молнию. Но стены мешали ей — и в первый день учёбы, и в последний день жизни. Стиль, Сирилин! Стиль остаётся навсегда. А плащ надень, иначе будешь ходить в пятнах… Цефи, мешок с костями, долго ещё тебя ждать?! Речница от неожиданного гневного рыка чуть не уронила плащ, но ирн по имени Цефи даже не ускорил шаг.

— Всё готово, о повелитель, — сказал он, перекидывая через борт последний узел пожитков и забираясь следом. — Все печати наложены, и двери заперты, и все мы ждём твоего приказа. Не пристало Илриэну гневаться накануне великого праздника…

— Проклятие дней моих, зачем я тебя вообще оживлял?! — Некромант хлопнул себя по лбу, Речница пригнулась, но ничего не случилось. — Сирилин, я тебе завидую. Твой сброд гуляет не с нами, и тебе не приходится пасти стадо нежити. Забирайся в тхэйгу, любое место — твоё. Пора уже лететь. Двое ирнов протянули Кессе руки, и она взошла на палубу, выискивая себе местечко среди десятка скелетов. Все Квайет, какие только остались в замке Альрикса, в этот день столпились на корабле, совсем не предназначенном для перевозки такой толпы. Ирны, устроившиеся поодаль от простых мертвяков, подвинулись и пригласили Кессу сесть между ними, и Речница устроилась на носу корабля, сдерживая дрожь — прикасаться к ледяной коже нежити было очень неприятно.

— Цефи, скажи, как вы обычно празднуете? — еле слышно спросила Речница, пока Альрикс готовил корабль ко взлёту. — Вы же не можете есть и пить… вы поёте, пляшете и ходите по городу, да?

— Много умных существ в эти дни в городах, и у всех есть время для беседы. Мы о многом успеваем поговорить, Илриэна, — ответил ирн, глядя на неё пылающими провалами глазниц. Кессе до сих пор было жутковато встречаться с мертвецами взглядом… Корабль накренился, тяжёлое крыло с тихим скрипом расправилось и снова сложилось. Что-то негромко захрустело под днищем тхэйги, ирны уцепились за борта, Кессу бросило на одного из них. Тхэйга подпрыгнула на пару локтей вверх, поднимая крыльями ураган, выписала над башней небольшой круг — и бесшумно и плавно, как сова, полетела над долиной. Перепончатые крылья мягко поднимались и опускались, в трюме похрустывали невидимые сочленения костяного механизма, потрескивал и корпус — составляющие его кости время от времени меняли положение. Ничего, кроме лодки и крыльев, у тхэйги не было, и что мешает ей упасть, Кесса не знала…

— В Саркейсе оставим весь этот сброд — будет легче, — пообещал Некромант, оглянувшись на зажатую между ирнами и скелетами Речницу.

— Тхэйги всегда тяжело взлетают…

— И садятся, — закончил за него Цефи, облокотившись на борт. — Илриэн Альрикс мало занимается воздухоплаванием, так что, Илриэна, не удивляйся ничему. Хороший вид открывается отсюда, заметь… Кесса завороженно смотрела, как проплывает внизу густой лес Мелна, жёлтый от цветов и летящей во все стороны пыльцы. За лесом до самого горизонта простиралась чёрная, будто выгоревшая, пустыня, над которой мерцали зеленью блуждающие огни, и ничего живого там не было. Речница поспешно перевела взгляд на восточные земли — и как раз вовремя, корабль миновал гору Оррат, узкую ленту выжженной земли, и внизу снова потянулись травяные леса. Земля вокруг Саркейсы — вся, до клочка — расчерчена была на квадраты, разделённые узкими тропками. Гигантские травы росли там — Униви тянул к облакам раскрывающиеся коробочки семян, среди пурпурных листьев Тулаци чернели гроздья ягод, жёлтыми цветами