"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

— Хорошо, что я с собой взял десять бутылок коньяка. А аппарат доставлю завтра же.

— Тогда давай располагаться. Чей это вообще фигвам?

— Вигвам.

— Фиг вам!

— Это вообще юрта. Условно говоря, это ставка русско-кустовского народа. И она предоставлена нам Юбой.

— Это тем жмотом, которого на акции нефтянки кинули?

— Ну да, он местный монарх.

— Вот как? То-то я погляжу уровень требований к министрам не велик. Ну, какой монарх, такой и министр внутренних дел. Что смотрите, босс, доставайте коньяк, я свой карьерный рост обмою. Олег, ты употребляешь? По капельке?

— Обижаешь!

— Ну, тогда за знакомство! Меня, кстати, Тайлер зовут.

Глава 3

Колонизаторы

Сегодня уже никуда не перемещался, к себе или в Кустовой я не упрыгал, остался здесь, решил чуть-чуть прогуляться и осмотреться.

Тайлер и Олег остались варить кашу. Бытовые условия тут сложные, ничего нет, посуды нет, инструментов нет, вообще ничего кроме того, что я доставил им.

И среди прочего я забыл им привезти рюмки.

Могло ли это их остановить?

Черта с два! Оказалось, тут кругом валяется полным-полно вываренных и высушенных ветром костей животных.

Олег (а судя по всему, его можно называть ещё и Шулер, он мастерски и не совсем честно играл в карты и даже показал нам пару карточных фокусов) притащил откуда-то прямую монолитную кость не то местного жвачного, не то монстра, они вместе отпилили от неё цилиндр и под моим ошалелым от такой бодрости взглядом выдолбили большую часть сердцевины и получились грубые массивные рюмки, которые они тут же наполнили трехлетним дагестанским коньяком.

Глядя на то, как быстро они осваиваются, я подумал, что Тайлеру, в сущности, всё равно где бухать, ведь лишённый цели, он вообще уходит только в этот фоновый режим алко-стелс, а так хоть польза будет.

Теперь, скинув рюкзак, я поправил свою куртку и походные, но сравнительно приличные брюки и отправился на другой конец стойбища.

Стойбище по определению временный лагерь, и оно действительно напоминало лагерь индейцев в книжках.

Бродили, каждый по своим делам, люди. Трава была вытоптана, но по окраинам лагеря паслись стреноженные кони, где-то вдали мычали коровы. Юрты стояли, на первый взгляд хаотично, но немного зная степняков, было ясно, что они группируются по родовым и клановым признакам и все одинокие юрты — это как мы, не представители местных кланов, а группы стоят в центре и занимают место относительно друг друга и великого кагана смотря по тому какие отношения, дружеские, родственные или враждебные.

Группа юрт могла состоять из трёх, а могла и из тридцати юрт, причем размер и состояние у них будет разное. А вот заборов и стен местные не знали. Не было тут такой концепции.

Стойбище располагалось в долине между живописных, но в этой части Алтая, невысоких гор, по краю стойбища тёк полноводный быстрый ручей.

Местные суровые зимы, которые для разнообразия могли усиливаться приходящими с гор холодными потоками воздуха и внезапными осадками, отличались суровостью и резкой сменой погоды. Зато место под стойбище выбрано безопасное, тут не бывает селей, до сюда не могут дойти лавины, а ручей не настолько большой, чтобы внезапно выйти из берегов, вызвав подтопление.

Несмотря на то, что юрта — это, по сути, разборное жилище, зимы она выдерживала и дарила сравнительный комфорт.

Стоянка Юбы тут была постоянно, то есть часть его шатров и юрт не снималась никогда. Но это не означало, что он не брал ещё юрты и не двигал, куда хотел, в том числе, как показывает практика, далеко за пределы своего каганата.

Предполагалось, что когда тому или иному клану становилось тут скучно, он снимался и уходил. Учитывая, что местные знали горы и долины, как свои пять пальцев, идти им было куда. При этом часть потенциальных иных стоянок и хлебных с точки зрения охоты и рыбалки мест имели собственника, то есть клан, который считал эту территорию своей. Туда без разрешения «хозяина» не совались. Но большая часть долин была никому и даром не нужна.

В стойбище Юбы было что-то порядка трёхсот юрт. Ну, пересчитывать я не стал, но порядок такой. В одной юрте мог жить один человек, могла и семья из пятнадцати разного возраста человек, причём не сказать, чтобы они чувствовали себя неуютно из-за тесноты, скорее наоборот, им было тепло, а все бытовые вопросы решались для одного жилища, а не для многих.

Если считать, что в среднем в одной юрте пять человек, но получается, что в лагере обретается полторы тысячи жителей.

Многие юрты были украшены грубо нашитыми символами, примитивный геральдикой. Очень часто встречались те или иные тамги, то есть одиночный сравнительно сложный вензель и изображения зверей. Надо сказать, что среди местных особо почитался волк, медведь, тигр, крупные травоядные и хищные птицы. Это наблюдение навело меня на необходимость вывесить и свою нашивку.

Дальше от центра и по одной-две стояли юрты одиноких охотников, путешественников, представителей других территорий или таких как мы, вовсе чужаков.

Стойбища бывали родовыми, то есть принадлежащими клану, в данном случае это был сам Юба, а бывали «общими», такими, как то стойбище, куда я попал когда-то после вынужденного путешествия по Изнанке.

Хотя полиции как таковой не существовало, в родовых стойбищах порядок обеспечивал хозяйский род и остальные его вынужденно слушали. В «общих» порядка не было, точнее сказать его обеспечивали общими силами. И тут уж как в выражении: «если за проект отвечает больше одного человека, то виноватых в провале не найти».

То есть в общих стойбищах запросто царил бардак и беззаконие.

Здесь была тишина и порядок, можно сказать, первобытная идиллия.

Двойная юрта, то есть две юрты, поставленные так, чтобы смыкаться и иметь проход (увидев такую компоновку я подумал, что тоже такое хочу), принадлежала англичанам и стояла в отдалении от всех.

За юртой паслись три расседланных лошади.

На входе с максимально скучающим видом на самодельном стульчике сидел молодой парнишка-алтаец с копьём, которое он приобнимал и чуть раскачивался, отчего напоминал шального воробья на крупной степной травинке, который раскачивается на ветру.

— Здарова, приятель, — я поздоровался с ним за руку. — Не знаешь, англичане дома?

Цивилизация в целом до этих мест не докатилась. В философском смысле этого слова эту самую цивилизацию катил я и те, кто идут со мной. Но цивилизация — слово