Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

Ну да, надо полагать. Чтобы воскресить человека и оставить жить, как жил, это надо быть Воеводой. А такие ребята на деревьях не растут. Впрочем, и я не лыком шит.

— Может, я и не вышел рангом, чтобы воскресить вас после смерти надолго. Может, у меня и нет таких целительских Знаков, которых не знали бы питерские охотники. Но вот кое-что я умею делать очень хорошо.

— И что же?

— Убивать кикимор.

— Ки… Кого⁈ — изумился Ползунов.

— Ну, это такие твари, которые живут у вас дома, наводят морок. А по ночам подкрадываются и душат, высасывают жизнь. А вы начинаете вянуть и харкать кровью. Врачи, соответственно, разводят руками, блеят про чахотку. А самое интересное — вся эта нечисть запросто подчиняется вашему старому знакомому чёрту. Так что идёмте, Иван Иванович, показывайте мне ваше жилище. На дворе — вечер. А ночка нам предстоит долгая и интересная.

* * *

Сазонова я нашёл в мастерской, по-прежнему в обществе Лангена. Судя по обильной жестикуляции последнего и красному лицу Сазонова, переговоры продолжались и к тому пункту, который интересовал меня, ещё даже не подошли. Ну и ладно, утро вечера мудренее.

— Давайте, заканчивайте тут, — хлопнув Сазонова по плечу, напутствовал я. — Чтобы к завтрашнему к утру никаких нерешённых вопросов не осталось. Завтра в девять утра я приду сюда, и время терять не намерен. Так своему санкционному приятелю и передай.

— А вы куда же? — растерялся Сазонов.

— А меня влекут неотложные дела. Путь охотника сложен и извилист.

С этими словами я покинул мастерскую.

Ползунов, как выяснилось вскоре, обитал неподалеку, в собственном доме. Буквально соседствующим с мастерской. Ну, логично — если есть возможность выбора, на фига далеко ходить. Тем более, что общественный транспорт тут пока в зачаточном состоянии, а собственный выезд — морока ещё та. Не у всех есть кареты, лошади, конюшни и каретные сараи, а также преданный по гроб жизни обслуживающий персонал в виде Данилы и кучера Антипа. В общем, жильё себе Ползунов изобразил крайне удачно.

Роскошью обстановки дом не поражал. Пускать пыль в глаза гостям Ползунов, видимо, не считал нужным. А скорее всего, здесь и гостей-то почти не бывало. Хозяин горел на работе, домой только ночевать приходил. Всё строго, функционально, из прислуги — лакей да кухарка. И врач.

Он, как объяснил Ползунов, в последние несколько суток постоянно жил в его доме. По ночам, когда Ползунов заходился в кашле, делал какие-то уколы.

— И как? Легче вам от уколов?

Ползунов развёл руками.

— Мне не с чем сравнивать. Возможно, без них уже бы сошёл в могилу.

— Тоже верно. Но этой ночью врач вам однозначно не понадобится. Отпустите и его, и прислугу, не нужно им тут отсвечивать.

Растерянные врач, лакей и кухарка свалили. А я отправился исследовать спальню.

Ну, всё стандартно: кровать под балдахином, прикроватный столик с подсвечником на три свечи, комод. У противоположной стены — низкая кушетка на гнутых ножках, на полу толстый ковёр.

— Это — для врача? — кивнув на кушетку, спросил я.

— Да. Ему времени от времени приходится подолгу здесь задерживаться.

— Понял.

Главным украшением комнаты была печь, выложенная красивой плиткой с синими узорами. У печи на специальной подставке стоял небольшой таз, рядом висел кувшин — принадлежности для умывания.

— Угу, — сказал я. Открыл печную заслонку, заглянул. Увидел кучку золы. — Недавно топили, что ли?

— Приходится. Лето в этом году паршивое, да и чувствую себя… Ну, я рассказывал. Врач рекомендует постоянно находиться в тепле.

— Угу, — повторил я. И закрыл заслонку. — Ну, в целом ясно. Значит, так. Ваша задача — лечь в кровать и не сходить с неё до тех пор, пока я не разрешу. В идеале — притвориться спящим и не шевелиться.

— То есть, вообще?

— Я же сказал — в идеале. Понимаю, что вы живой человек. Но для того, чтобы не покинули эту категорию, сходить с кровати я вам категорически запрещаю. Если станет совсем страшно, можете молиться. Но — никуда не лезть. Вы меня поняли?

— Понял.

— Отлично. Раздевайтесь пока, а я своими делами займусь.

Я подошёл к окну, распахнул рамы. Перегнувшись через широченный подоконник, на котором спокойно мог бы заночевать, осмотрел то, что заметил ещё с улицы — декоративный балкончик. Фальшивый, без выхода. Окликнул Ползунова:

— А эта приблуда вам зачем?

— Если вы о балконе, то он мне совершенно не нужен. Для красоты, что называется. Дом строил один из этих модных итальянцев, мне его присоветовал один знакомый. А у них так принято, на подобных балкончиках высаживают цветы. В нашем климате цветы не приживаются, да и ухаживать у меня тут некому. Но в качестве украшения балкон смотрится неплохо, спорить с архитектором я не стал.

— Правильно, — согласился я. — Это вы очень правильно сделали. Красота — наше всё.

Я прицелился в стоящий на балкончике ящик с остатками земли и огрызками растений. Тех самых цветов, судя по всему. Засохли они, очевидно, задолго до того, как Ползунов сторговался с чёртом. Даже земля просела и высохла практически в ноль. Ну, и отлично. Живые цветы было бы жалко. Я изобразил в ящике отсроченную Костомолку.

Помолился про себя, чтобы она не пригодилась. Процентов девяносто — за то, что не пригодится. Даже, пожалуй, все девяносто пять. Но мало ли.

Вынырнув из-за подоконника обратно, я увидел, что Ползунов свою задачу выполнил. В ночной рубашке и колпаке, натянув до подбородка одеяло, послушно лежит в кровати.

— Отлично, — похвалил я. — Вот, так и лежите.

Подошёл к прикроватному столику, задул свечи. Комната погрузилась во тьму. Я присел туда, где сразу наметил себе место — на кушетку.

— А вы что планируете делать? — долетел до меня голос Ползунова.

— Да вот думаю катку бахнуть. Как раз команду собираю.

— Что, простите?

Я вздохнул.

— Вы жить хотите?

— Очень.

— В таком случае вам лучше замолчать и не мешать мне работать.

— Но вы же…

— Тихо! — цыкнул я.

Вот же беда с этими умирающими. Хлебом не корми — дай потрындеть.

Ползунов затих. Обиделся, наверное. Я вытянул ноги, скрестил на