Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

— В частные коллекции. В столице немало богатых сумасбродов, желающих заполучить старинные диковины.

— И кто же самый известный коллекционер?

Приёмщик замялся. Я поставил рубль на ребро и раскрутил.

— При мне как-то называли одно имя… Не уверен, что правильно запомнил… Вы же понимаете, это дело такое…

— Понимаю-понимаю. Ну?

— Барон Дельвис. Самый известный коллекционер Петербурга.

— Понял.

Я прихлопнул крутящуюся монету ладонью, пододвинул к приёмщику. Исчезла она раньше, чем я успел моргнуть.

Кости, полученные с кикиморы, и часть тех, что получил с ящеров (за вычетом заначки для мастера Сергия) я сдал по весьма приятному курсу. Жаль, с каждой костью сюда не набегаешься.

А выйдя из приёмного пункта, покрутил в голове имя. Барон Дельвис.

Уверен, что прежде его не слышал. Хотя прежде я и в столице не бывал. Продавать пластину, разумеется, не собирался ни ему ни кому бы то ни было, проблему финансирования, слава тебе господи, решил. А вот с какой целью собирают такие «коллекции» — этот вопрос меня интересовал очень живо.

Государевой-то казне, понятно, до звезды, что там охотники сдают. Бюрократическая машина — штука тяжёлая и неповоротливая, неповоротливей, чем она, только чиновники на местах, навроде пореченского губернатора. Которым в принципе на всё плевать, абы жалованье платили. Дай бог, если пластины хоть в переплавку не отправляют.

Хотя не отправляют, вероятнее всего, не в силу уважения к памятникам старины, а потому что не существует технологий, способных плавить такие металлы. Вон, приёмщик при мне по пластине зубилом колотил, и хоть бы хны, ни царапинки.

А вот так называемые частные коллекционеры — это совсем другой расклад. При условии, конечно, что их коллекционерство — не аристократическая придурь, и тому же Дельвису не пофиг, что собирать, пластины или золотые фаллоимитаторы. Если окажется, что Дельвис собирает именно пластины, да ещё с каким-то умыслом — тут мне становится уже очень интересно. Чем я хуже Дельвиса, спрашивается? Мне наверняка такое тоже надо.

Вопрос с Дельвисом следовало провентилировать. Знакомый в столице у меня был единственный, Ползунов. К нему я и отправился.

* * *

— Барон Дельвис? — переспросил Ползунов. Собрал лоб в морщины и задумчиво его потёр. — Сам-то я, как вы знаете, не потомственный аристократ. Государыня мне личное дворянство пожаловали за инженерные заслуги, однако своим я от этого в светском обществе не стал. Мне, впрочем, не больно и надо, моя мастерская — куда милее всех салонов. Так что много я вам не расскажу. Всё, что знаю: Дельвис — фамилия известная и уважаемая, предок нынешнего барона — сподвижник великого императора. Но нынешний барон, несмотря на свои чины и богатство, ведёт себя чрезвычайно скромно. В свете почти не появляется, много путешествует. Ходят слухи, что собирает всякие старинные диковины. Именно с этой целью, собственно, и разъезжает по миру.

— Вот оно что, — обронил я.

— Да-да. Таких, как он, в петербургском обществе прозвали затворниками. Они появляются лишь там, где не могут не появиться. К примеру, если это — личное приглашение государыни.

— Таких, как он? — переспросил я. — То есть, Дельвис не один? Есть и ещё… м-м-м… странненькие?

— Есть. Князь Волконский, например — старинный друг Дельвиса. Этот вовсе удалился куда-то в провинцию, появляется лишь по особым случаям. И у себя почти не принимает, исключение делает лишь для самых близких друзей.

— Угу. Слыхал я о ещё одном таком же…

Я вспомнил старого графа Давыдова, удалившегося в провинцию. И слова Ильи Ильича о том, что с князем Волконским мой дядюшка дружил. Велика вероятность, что меня-младенца вывез в смоленскую глушь под крыло к старинному другу именно Волконский. Который, в свою очередь, дружил с любителем старинных диковин Дельвисом.

Ишь, как интересно всё складывается! Причём, разыскать Дельвиса или Волконского я могу без особых проблем. Заявиться в гости и потребовать ответа на давно терзающие вопросы… Теоретически — могу. По факту, если рассудить трезво — на фиг оно мне не встряло.

Я здесь ещё и двух месяцев не провёл, только-только вникать начал в тот бардак, что творится в отдельно взятой губернии. А тут интрига — явно масштабом посерьёзнее. Я представления не имею, почему меня-младенца упрятали в крестьянскую избу, но слова «отрока умертвить» из завещания дядюшки помню очень хорошо. И понятия не имею, какие инструкции получили от дядюшки относительно этого «отрока» Волконский или Дельвис.

Желающих меня умертвить вокруг и так — лопатой не раскидать. Вот, буквально только что чёрт нарисовался. Ни Волконский, ни Дельвис Владимиром Давыдовым пока не интересуются. Возможно, вообще не в курсе, что полудохлый «отрок» чудесным образом поднялся на ноги — ну, и слава тебе господи. Я к ним до поры тоже не полезу. Прокачаюсь повыше — до Пятидесятника, а лучше до Боярина, — сил наберусь, тогда и буду обзаводиться новыми интересными знакомствами.

Решив таким образом этот вопрос, я задал Ползунову следующий.

— А такую фамилию — Троекуров — вы не слышали?

Ползунов снова задумался. И покачал головой.

— Нет, увы. К сожалению, никогда не слышал…

— К счастью, — хмыкнул я. — Что ж, в некоторых случаях отсутствие информации — уже хорошая информация. Не слышали, ну и отлично. Значит, досюда эта тварь если и добралась, то в полный рост пока не развернулась. Или же — что более вероятно — здесь она сидит под другой тварью, более могущественной. И это мы тоже со временем порешаем.

— Не понимаю вас, простите.

— Ничего, тут ваше понимание и не требуется. Давайте-ка лучше перейдём к тому, в чём вы понимаете гораздо лучше. К паровой машине.

Ползунов оживился на глазах. Паровые машины и впрямь интересовали его куда больше, чем великосветские сплетни.

Я объяснил, чего хочу. Ползунов уважительно покивал. Взял лист бумаги, карандаш и принялся накидывать теххарактеристики будущей машины.

Когда мы закончили, пожал мне руку. И пообещал, что в течение недели, на крайняк — десяти дней, всё будет готово. Машину, как и обещал, пришлёт мне в разобранном виде. Я записал адрес, куда везти.

Поднялся.

— Ну, всё, Иван Иванович. Прощаемся, думаю, ненадолго. В самое ближайшее время ждите подмогу, прибудут к вам охранники. А там и чёрта вашего ушатаем, долго не пробегает. Если вы, конечно, не боитесь и не передумали.

Ползунов улыбнулся.

— Помилуйте, Владимир Всеволодович! Вы меня, почитай, с того света вытащили. Мне ли теперь чего-то