"Фантастика 2025-123". Компиляция. Книги 1-32 - Александр Сергеевич Конторович

говорил, что не имею права принимать самостоятельные решения. Для этого требуется выполнение некоторых формальностей. Поимка дракона — одна из них. Право на решение у нас традиционно подтверждается публично совершенным подвигом и личной славой. Так вот.

— Так ты что, и вправду будешь ловить дракона?

— Придется.

* * *

— Тебе и в самом деле совершенно некому довериться? — вполголоса спросил я.

Чуть заметным кивком, движением скорее глаз, чем головы, Звенигор подтвердил этот печальный факт. Он полулежал, опираясь на локти, на моем спальном мешке, возле дышащей жаром, ритмично булькающей лужицы лавы, будто грелся. Впрочем, почему «будто»? Сам я жался к выходу, где воздух был хоть ненамного, но свежее.

Прошло уже несколько дней, как Звенигор показал мне костер своего отца, и сейчас я виделся с принцем саламандр довольно редко: тот почти все время пропадал по государственным делам и, похоже, только здесь позволял себе чуточку расслабиться. Впрочем, расслабиться — это сильно сказано. Настороженность, кажется, пропитала каждую клетку его тела, проникла в сам костный мозг, и даже робкие мои попытки что-нибудь повыспросить частенько натыкались на щит умолчаний, ловких уходов от темы и изящных по форме, иллюстрирующих ситуацию анекдотов. Щит этот вздымался, скорее, рефлекторно, и Звенигор тут же извинялся, но, сказать по правде, выглядел он уже настолько измученным, что у меня рука не поднималась дальше пытать его. В самом деле, принц выбирался в свою укромную пещеру расслабить мозг после утомительного лавирования в своих напряженных отношениях с Коронным Советом, и заставлять его трезво оценивать степень секретности разглашаемых тайн было бы не только бестактно, но и попросту непорядочно.

— В этом деле с драконом Совет тебе нагадить не сможет? — вполголоса спросил я.

— Нет, что ты! — наконец разомкнул губы Звенигор. — Да они были просто счастливы, когда я об этом заикнулся. Они считают, что я наконец-то прислушался к их пресловутому «голосу разума». И знаешь, дядюшка Магнус считает, что этим он обязан… тебе. Так что ты у нас весьма популярен. И все, что касается дракона, они проделают с надлежащим старанием.

— А что они делают?

— Ну, они его ищут. Толпы егерей уже неделю прочесывают местность в поисках норы.

— Да, мне показалось, места — драконьи.

— Вроде, нашли уже.

— Да, вот они, преимущества титула, — поддразнил я. — Ты тут лежишь, а тебе дракона ищут.

— Ох, я лучше бы его искал! — вырвалось у Звенигора.

— Послушай, а может, тебе в этом деле помощь нужна? — осторожно поинтересовался я. — В Белой книге папочка пишет, что с драконами у него хлопот было куда меньше, чем с мамочкой. Он уделывал их перед завтраком. Он с ними вообще на короткой ноге был. А вдруг это наследственное?

Звенигор закинул руки за голову и с хрустом потянулся.

— Даже если бы это был не ты, а твой уважаемый отец, я все равно не мог бы отвертеться от ловли. Я же не домой его должен приволочь, связанного по всем лапам, а изловить при большом стечении публики. Будь спокоен, меня там очень тщательно идентифицируют. Не так уж, на самом деле, нужен нам этот дракон, вопрос заключается в приобретении личного престижа, так что передоверить его я не могу, даже если бы ты был крупнейшим в Волшебной Стране специалистом по этим тварям.

— Но ты хотя бы знаешь, как это делается?

Судя по мимике, я задел больное место.

— Теоретически. Главным образом, из художественной литературы.

Считается, что старый король должен проинструктировать сына, однако со Златовером все произошло так неожиданно.

— Как Салазани все это устроила?

— Если бы я знал, — вздохнул Звенигор. — Ах, если бы я знал!

— Совет на будущее, — пошутил я. — Если вам не так уж и нужен этот злосчастный дракон, поймайте одного, приручите, и каждый раз ловите, а поймав — выпускайте. К этому можно какую-нибудь благообразную теорию присобачить, а наследникам дешевле обойдется.

Мы посмеялись, каждый со своей степенью натянутости.

— А скажи-ка мне, — осмелев, поинтересовался я, — почему тогда в пещере, где костер Златовера, ты не превратился? Ты же сам говорил, что температура более чем достаточная. И часовые, и дядюшка Магнус — все имели человеческий облик. Почему?

— Так ведь траур же! Умники, исхитрились объявить траур по живому королю.

Я взглядом попросил расшифровать.

— Это долго, — поморщился саламандр. — Ну ладно! Саламандр, как и всякое волшебное существо, должен питать себя энергией. Мы получаем ее из пламени, другие ее формы нам недоступны. Именно поэтому мы именуем себя внуками Локи и детьми Сварога. Хотя и боги, наверное, где-то есть, раз их кто-то удосужился придумать. Ничто не пропадает, и фантазия в том числе. Этот процесс приобретения… в общем, это величайшее из всех возможных наслаждений, пиршество тела и духа. Во время траура на этот ритуал налагается табу.

— Так перевоплощение не происходит самопроизвольно?

— У низших чинов — происходит. Высшие же обладают более развитыми способностями к самоконтролю. Те часовые у костра, они страдают: не у каждого саламандра хватит духу продолжительное время выдерживать искушение подобной интенсивности. Этот пост весьма непопулярен. Это, кстати, один из главных аргументов дядюшки Магнуса: я-де неоправданно долго держу народ под бременем траура. Можно подумать, я его объявлял! Все мы за это время поизрасходовали свои внутренние запасы, а потому — уставшие, раздраженные и злые. Но, впрочем, даже если бы не было траура, огненная пляска — дело, в общем-то, глубоко интимное. Это… ну, немного истерика, немного — боевое безумие. Что-то в этом есть от принятия пищи, что-то — от горячей ванны, от наркотика, кое-что от занятий любовью. В общем, уважающий себя саламандр с хорошими манерами публично этого делать не станет. Хотя на случай сражения это идет. Все наши боевые приемы основаны на овладении огнем и использовании в своих нуждах его голода и злобы.

— И ты все это умеешь? — поинтересовался я с трепетным уважением.

— Меня хорошо учили, и традиционными методами я владею. Наш основной метод наступления — вал огня, направляемый множеством саламандр. Ну и поскольку боевое безумие поощряется официально и сопряжено с приятностью, народ мы весьма воинственный.

— А что, могли бы саламандры завоевать мир?

— Думаю, могли бы… — Звенигор позволил мне захлебнуться возмущением и продолжил: — Только весь мир был бы для саламандр довольно-таки неуютным местечком. Нам бы что-нибудь потеплее, поближе к магме. Чаще прочих сталкиваемся с гномами, поскольку, сам понимаешь, с ними ближе всего соприкасаемся в интересах. Им тоже нужны недра. Но сферы обитания уже поделены: мы забираемся глубже, и там уже только наша экологическая ниша.

* * *

Когда саламандр ушел, я выбрался на