Последнее дело Джека Рэтчета - Андрей Бузлаев

– Нет-нет, что вы. Разве что меня долгое время преследовал по лесу отвратный запах. Я решил, что где-то рядом пал зверь и очень опасался встретиться с падальщиками, но всё обошлось, я эту тушу так и не нашёл. А уже днём запах рассеялся, да.

– Что-то вроде тухлого мяса, говорите?

– Скорее даже не тухлого, а лежалого. Но это действительно всё, мне больше никто не встречался в те дни. Пожалуй, кроме Элейн я не встречался ни с кем… до вашего с напарником появления.

– Вы уверены?

– Да, разумеется! Поверьте, у меня не та работа, где можно выжить с плохой памятью на лица и людей. И она меня ещё ни разу не подводила.

– Что ж, у меня больше нет вопросов, а все показания полицией уже приняты, вас больше не побеспокоят. Разве что в случае суда, но это крайне маловероятно. Так что нам едва ли предстоит увидеться вновь.

– О, очень жаль, – протянул профессор из вежливости, начисто фальшиво. Джек сразу понял, что этот учёный муж с радостью предпочтёт компанию богатого и влиятельного Нэпьера, а не его, частного детектива средней паршивости. И его это ничуть не смутило, хотя такие люди были ему крайне неприятны.

– Тем не менее, напоследок я хотел бы у вас ещё кое-что спросить. Вам случайно не знаком автор этого вот дневника, этих заметок… Подписано как Джексон…

– Хант? – опередил детектива Дэвидсон. На лице его появилось выражение какого-то надменного самодовольства, совершенно не понятное Рэтчету. Впрочем, он не раз видел такое у школьных преподавателей, довольных тем, что знают больше собственных учеников и тем самым тешат собственное эго.

– Вроде бы так, – Рэтчет сам не понял, с чего начал юлить и уклоняться от прямого ответа, но поведение профессора ему настолько не понравилось, что он не смог совладать с этим порывом.

И, казалось, от профессора это тоже не ускользнуло, ведь дальше он начал крайне путано и витиевато объяснять простые, в сущности, вещи.

– Что ж, это, своего рода, собирательный образ, если можно так выразиться. Дело в том, что почти все наши сотрудники так подписывают свои рабочие заметки, блокноты, а то и анонимки, доносы друг на друга. И получается, что при всей вымышленности мистера Ханта он уже стал более чем реальным, ведь есть масса его работ, масса его дневников и заметок, а так же вполне реальных документов на его имя! Кажется, эта шутка уже переросла сама себя, но она превзошла все наши ожидания и начисто вышла из-под контроля, мы уже ничего с этим пожелать не можем. Давайте этот дневник мне, я постараюсь найти его владельца.

По взгляду Дэвидсона Джек сразу понял, что всё несколько сложнее и решил поступить не самым простым, но более верным способом:

– Благодарю вас, но какой тогда из меня детектив? Если эта… – он с трудом подобрал подходящее случаю слово, – легенда связана с вашим институтом, то я и сам без особого труда выясню, чей именно он.

– А о чём там, позвольте полюбопытствовать? – Дэвидсон бесцеремонно потянулся к книжице, но Рэтчет успел её захлопнуть и убрать во внутренний карман, не став затягивать ремнём.

– Думаю, это лишнее, профессор. Если человек не стал подписываться настоящим именем, то он явно не хотел, чтобы всем было известно и кто он, и о чём его работа. Так что боюсь вам придётся придержать своё любопытство при себе, простите. Как минимум до тех пор, пока один из ваших коллег не готов будет опубликовать свою работу.

– Да-да, вы определённо правы, – разочарованно отозвался на это профессор и поспешно встал. – Что ж, если на этом всё, то я попросил бы вас…

– Конечно-конечно, не смею задерживать.

Откланявшись, Джек принялся шататься по всему институту в поисках нужных ему здания и кафедры. К его счастью, большинство из них были соединены меж собой внутренними переходами, что позволило ему обойти практически все здания не выходя на серую улицу, под проливной дождь. Однако в том и заключалась проблема: ему действительно пришлось обойти буквально всё, прежде чем он встретил того, кто при виде блокнота хоть как-то среагировал. Он собирал сразу по несколько профессоров и докторов кафедры в коридоре и демонстрировал толпе блокнот, спрашивая, чей он и кому его вернуть. В большинстве случаев все начинали озираться в поисках хозяина. Но один человек не стал, а чуть испугано отшатнулся при виде перетянутой ремнём тетрадки.

Этим человеком оказался рослый мужчина, довольно широкоплечий, круглолицый, с крупным носом, лицо его обрамляли коротко остриженные аккуратные борода и усы, а так же ёжик столь же коротких волос, соль с перцем, которым противостояли широкие залысины на пол головы. Он явно выделялся среди прочей местной публики, столь субтильных учёных и студентов, похожих больше на тонких насекомых.

Заметив его реакцию, да и приметную в общем-то внешность, Джек дождался, пока все прочие любопытные разойдутся и поспешил за ним. И не прогадал. Оказалось, мужчина ушёл на поиски свободного кабинета, где они с детективом смогли бы поговорить без свидетелей.

– Здравствуйте, – кивнул он Рэтчету и протянул руку для приветствия. – Доктор Дэмиан Уэстлейк, рад знакомству. Действительно, это мой дневник. Спасибо, что позволили сохранить всё это в тайне и не стали рассказывать всем собравшимся, что в нём.

– Джек Рэтчет, детектив. Не за что, – сыщик ответил на рукопожатие. Хватка у нового знакомого оказалась крепкой под стать внешности. А вот акцента никакого, вопреки ожиданиям Джека, вроде грубого западноевропейского, он не услышал. – Но думаю, вы поймёте меня правильно, если я усомнюсь и попрошу доказательств.

– Я бы и сам на этом настоял. Но для начала позвольте уточнить: я надеюсь, никто из здешних работников не ознакомился с содержимым блокнота? Вы не показывали его никому, или же воздержались от этого только сейчас?

– Нет, я не стал никому показывать записи, не беспокойтесь. В этом не было нужды.

– А сами вы с ними ознакомились?

– Вынужден был просмотреть, да. Иначе я бы даже не узнал, что вас следует искать в институте.

– Прекрасно! Тогда вам понятны все мои тревоги — материалы из этих заметок можно крайне двояко толковать, в любое время. И я более чем уверен, что имени Иван Беляев вам хватит для доказательства, что