Сердце шторма - Руслан Рустамович Бирюшев

Николай встал, потёр глаза. Вышел в коридор и направился к офицерским каютам. Постучал в знакомую дверь.

- Д-да? – откликнулся женский голос. Лейтенант Принс открыла ему почти сразу. Она явно тоже не спала, и деликатно прикрывала рот ладонью, зевая. На девушке был китель, наброшенный поверх длинной ночной рубашки из синего китайского шёлка, расшитого золотыми бабочками. Тёмно-рыжие волосы рассыпались по плечам, не собранные в хвост или косу. При виде Дронова лейтенант слегка покраснела и запахнула китель. Спросила:

- Ник? Я могу чем-то помочь?

- Да, - кивнул майор. – У вас наверняка есть бумага, конверты, ручка.

- Конечно. Сколько вам нужно?

- С десяток конвертов и дюжины две листов.

- Сейчас. - Мира вернулась в комнату и выдвинула ящик письменного стола. Николай заметил, что лампа на столе горит, в чернильницу воткнута старомодная ручка, а рядом лежат исписанные убористым почерком бумаги.

- Вот. – Лейтенант принесла ему толстую стопку листов и конвертов, поверх которых поставила закупоренную чернильницу и положила ручку, карандаш, точилку. Предложила:

- Побыть с вами? Я только оденусь, и могу посидеть, поговорить, пока вы не уснёте.

В этих словах было столько простого и искреннего сочувствия, почти наивного желания хоть как-то помочь, облегчить чужую боль, что Николай вопреки всему улыбнулся:

- Нет, спасибо. Я справлюсь, Мира. А вы отдохните.

- Хорошо, Ник, - девушка заправила за ухо длинную рыжую прядь, посмотрела майору в глаза. – Но если… будет тяжело… не бойтесь меня разбудить. Или идите к капитану, он тоже… поможет.

Николай молча кивнул в ответ и направился обратно, в свой полутёмный кубрик. Там он откинул складной стол, разложил бумаги и взялся за дело. Предстояло написать много писем. Мира, наверное, решила, что он будет писать близким погибшей напарницы. Отчасти она была права.

Не будь игр между империями, сотрудничай они между собой хотя бы в вопросах защиты всего мира – Настя была бы жива. Николай не тешил себя иллюзиями. Он не сможет объяснить людям в высоких кабинетах, в коронах и мантиях, что иногда необходимо отбросить свои интересы и думать шире. Они всё знают, но ничего не могут. Борис Игнатьевич поймёт – и ничего не сделает, ведь он связан по рукам и ногам ответственностью. Прямые начальники «Сорок второго» во флоте Конфедерации всё понимали, и ничего не сделали. Но… за годы путешествий вместе с Настей Дронов завёл много связей. Полезных и ценных. Личных. Он встретил десятки людей с выдающими навыками. Людей, к которым мог обратиться по имени.

Аргандова лампа горела ровным желтоватым светом, а Николай, забыв о боли в пустой глазнице, писал письма – одно за другим. В Лондон. Пусть он до сих пор не знал настоящего имени маленькой златовласой англичанки-телохранителя, она была надёжным другом. В Берлин. Он не уберёг Анастасию, но её дядя примет его аргументы. В Ташкент. Александра должна узнать о смерти наставницы от него, и с ней как ни с кем откровенно можно будет обсудить его планы. Ещё письма – в Марокко, в Константинополь, в Брик-Уолл, в Париж…

Это будет нелегко и опасно. Николаю было жутковато от собственных амбиций, но они давали ему повод отбросить боль и отчаяние. Он свяжет этих людей через себя, и вместе они создадут организацию, стоящую в стороне от политики. Организацию, которой придётся скрываться даже от Особой Экспедиции. Но которая станет щитом для всего мира. А символом её, как вдруг понял Николай, обязательно будет маленькая сова…

Конец.