Ведьмы.Ру - Екатерина Насута

— Действительно, Уль, — встряла Ляля. — Пусть заодно и дядю Женю найдёт. Ну, если центр его, то ему и искать проще.

— Да и я потом возмещу! — пообещал Данила и Ульяна махнула рукой.

Война с мышами откладывалась, а проблему надо было как-то решать. Но… как? Приказать?

— Приказываю вам не есть… — Ульяна запнулась и вовремя сообразила, что совсем не есть — это как-то чересчур жестоко. — Не есть торговый центр!

Слова упали, но…

— Нет, — Физечка покачала головой. — Они всё равно хотят. И Вильгельмчик говорит, что ничего не изменилось.

Тогда как?

Метлу взять? Из тех, которые в качестве опахала использовали? И оземь ударить? Но обгрызенной метлой ударять оземь не очень удобно. Да и не факт, что поможет. Ведьмы на мётлах ведь летают. А стучат — посохами. И не ведьмы.

— Тебе уверенности не хватает, — Ляля опустилась на пол и Никитку сгребла, который и не подумал возражать. — Вот когда ба говорит, так прям хочется бежать и исполнять. А ты будто и не веришь, что можешь повелеть.

Не верит.

В этом и проблема, что Ульяна не верит. Вот головой понимает, что поверить надо, что не может быть таких совпадений, а значит, ведьмы и вправду существуют.

И она обратила человека в козла.

Мелецкому дар закрыла.

Ну и в целом-то…

А всё равно не верит.

— Я не знаю, — прозвучало до крайности нервно. — Ляль, я хочу, хочу… а оно никак!

— Так, давай тогда сначала решим, чего именно ты хочешь.

— Тоже не знаю!

Жалко прозвучало.

Самой стыдно, что она, Ульяна, такая жалкая.

Мама вот тоже утверждала, что Ульяна ни на что не способна. Что и красоты ей не перепало, и таланта, и так-то жизнь её ожидает скучная, невзрачная.

Выходит, права была?

Или…

Или просто Ульяне с малых лет твердили, что она — ничтожество, которое должно быть радо, что о нём заботятся. А забота эта обернулась вон чем… и тогда… нет, сказать, что Ульяна не виновата — тоже неправильно.

В голове каша.

И ещё злость.

Надо же… сейчас её разозлить куда легче. И эмоции знакомые. А если… когда Данилу проклинала, Ульяна тоже злилась. И с тем коллектором. Он сказал и злость выплеснулась. И сейчас пусть не готова прям так облаком, но она есть.

И надо…

Так, сначала надо подумать, иначе снова будет какая-нибудь глупость, которую потом расхлёбывать придётся.

— Ляль, что мне сказать? Надо что-то короткое. Конкретное… если приказать не есть центр, то дальше что? Надо иначе…

— Прикази, пусть слушаются Вильгельма, — предложила Физечка, кокетливо дёрнув хвостом. — А он будет слушать меня… а я…

Дядю Женю.

Плохо это? Хорошо?

— Мы все отсюда уйдём.

— Куда?

— Домой.

— Ко мне домой? — уточнила Ульяна, уже поняв, что больше уходить и некуда.

— Там подвалы большие, — отмахнулась Физечка. — А если цто, так и расширимся. Они вон и пластик грызут, и фундамент смогут. И землю тозе смогут. Да мы возведем целый подземный город!

Вильгельм сдавленно пискнул. Наверное, выражал счастье и готовность немедля приступить к строительству.

— И дворец, — милостиво согласилась Физечка. — И дворец мы всенепременно построим. С казармами.

— А казармы зачем? — Ляля поднялась и, перегнувшись через перила, поглядела вниз.

— Для великого воинства, — Физечка махнула рукой с зажатым платком. — Но это так, на будусцее…

На будущее.

Настоящее пока пищало и радостно тащило к ногам Великолепной Эмфиземы — как она представилась мышам — всё, что в принципе можно было утащить. И потому ближайший коридор медленно, но верно, заполнялся разного рода хламом. Здесь нашлось место микроволновке, пятерке мятых и даже слегка надгрызенных мягких медведей, цветам, ошмёткам ткани, каким-то трубам, проводам. А вдалеке замаячила серебряная гора двустворчатого холодильника, который тащили неспешно, но упорно.

— Ты… Уль, не думай, что я тороплю, но этак они всё, что есть притащат…

— Мой народ меня любит, — сказала Физечка важно и сочла возможным опереться на лапку Вильгельма, который не сводил с неё влюблённых глаз.

Ну хоть у кого-то личная жизнь наладилась.

Пусть и неожиданно.

Так.

Злость.

А злость исчезла. Ладно. Надо, чтоб появилась снова… как? Попросить кого гадость сказать?

— Никит, а ты можешь меня укусить?

— Сдурела⁈ — придремавший Никита поглядел с укоризной. — Во-первых, я воспитанный оборотень и всякую пакость в рот не тяну…

— Только лягушек… — влезла Ляля.

— Это инстинкты! И она не лягушка! А во-вторых… нашли дурака. Я её цапну, а она меня раз и в козла. Нет уж, я лучше так… к этому обличью я хотя бы привык. А козлом… козлы лягушек не ловят.

Аргумент.

И главное, возразить нечего, потому как чувствуется, что где-то Никита прав. Вдруг да и вправду Ульяна слишком уж разозлится.

— Ты вдохни поглубже, — посоветовала Ляля. — Я, когда беситься начинаю, дышу глубоко…

— Помогает?

— Не очень. Но всё занятие.

Ульяна вдохнула и выдохнула.

Нет. Надо мыслить системно. Её преподаватели если за что и хвалили, то именно за это вот системное мышление. Что вот недавно её разозлило?

Мама.

Надо же. Раньше Ульяна при мыслях о маме испытывала страх. И ещё чувство беспомощности. Она становилась вдруг слабой и глупой.

И…

Злость шевельнулась.

А если вовсе представить матушку? Ладно, не целиком, но хотя бы голос… вот… если бы она сейчас Ульяну увидела, то что бы сказала?

— Господи, за что мне такое наказание? — нервный раздражённый голос прозвучал в ушах. — Другие дети радуют родителей, а ты вечно вляпываешься в какие-то истории. Очевидно, что происходит это не от избытка ума…

И злость рванула.

Как пружина, которую долго-долго сжимали внутри. И она сжималась, сжималась, а потом вдруг достигла если не предела, то почти. И распрямилась, спеша ударить по пальцам.

Злость выплеснулась облаком силы.

Теперь…

— Мыши… — собственный голос прозвучал грозно, как никогда. — Слушайте и повинуйтесь воле вашего Императора, как он повинуется воле…

— Эмфиземы Великолепной, — влезла Физечка.

— Эмфиземы Великолепной. И моей.

Потому как милая-милая, но ведь нежить? Так что да…

Облако пыхнуло.

И рассыпалось мельчайшей пылью. А Физечка проворчала:

— Мезду процим, так мы не договаривались! Это непорядоцно ведьмовскою силой у девушки зенихов отбивать!