Кредо инквизитора II - Алексей Михайлович Рутенбург

С трудом встав, он уже не мог продолжать бой: я без особых изощрений бил раз за разом ему в голову, а он только и делал, что пропускал удары и продолжал смотреть на меня. Я сделал примерно десять прямых ударов в лицо, но он не собирался падать. Как же мне не хватает сил, чтобы уложить его. Боец пытался провести очередную атаку, но его координация была уже настолько нарушена, поэтому он просто откинул руку в сторону и без промедлений получил очередной удар в морду.

Когда я уже задумался, как закончить бой, его левая рука неожиданно достигла цели, а затем и правая. Он начал колошматить меня, понимая, что это его последняя серия. Как только он выдохнется, я закончу дело. Удары, что молоты, такое ощущение, что каждый смертельный, и не понятно, как можно после них продолжать стоять на ногах. Пытаясь спастись от этих ударов смерти, я махнул руками вперёд и просто оттолкнул своего обидчика – этого оказалось достаточно: из-за отсутствия сил и сбитого дыхания гора мышц развела руки в стороны, а я обрушил шквал своих пилюль по всему его телу. Я бил в живот, в рёбра, в грудь, в лицо, я просто бил. Сильно, резко, хлёстко, изо всех сил. Как мельница, без остановки, стараясь держать дыхание и вкладываясь в каждый удар.

Во все стороны полетела кровь, я видел, что его лицо превращается в кашу, но я не имел права останавливаться. Честно говоря, я просто мечтал, чтобы он лёг, чтобы бой закончился, потому что мне казалось, что он вот-вот погибнет, но и останавливаться я не собирался, потому что он с лёгкостью мог прикончить меня.

Сила денег или страх перед их держателем? Я не знаю, что двигало этого несчастного продолжать стоять на ногах, но он отказывался падать. Я пытался толкать его, чтобы он упал, но нет: эта накаченная, натренированная глыба хуже скалы, такое ощущение, что её ничем нельзя свалить. Я начал наносить удары сбоку, чтобы раскачать его как-то и, может, хоть случайно уронить, но всё тщетно. Последний удар я нанёс с правой руки сбоку в висок, и бугай замертво упал. Я понял, что он мёртв сразу, как его тело рухнуло. Казалось, у него переломаны все кости. Глаза были открыты, устремлены в одну точку и не моргали. От усталости я согнулся и старался отдышаться, но косо я всё ещё поглядывал на своего несчастного оппонента, который предпочёл смерть поражению. Во всяком случае, я своё дело сделал.

В раздевалке я сидел на скамье и старался прийти в себя, всё тело было мокрое от пота, в голове страшно скрежетала черепная коробка, подташнивало, а в памяти стоял человек, которого я убил.

Во время всех этих ощущений и мыслей ко мне в покои ворвались, несколько раз оглушительно ударили меня чем-то, накинули на голову мешок и уволокли в неизвестном направлении.

Глава 2. Фир

После смерти Людовика Перейры инквизиторы из Парижа долго не могли прийти в себя. К тому же, всё ещё слишком свежи были раны на их душах: они были глубоко омрачены гибелью своих братьев во время рейда.

Несмотря на то, что тело Людовика было сожжено, и с ним простились отдельно от остальных, кто-то не мог, даже после казни отступника, простить ему его проступок. Эти инквизиторы решительно требовали, чтобы отправление дезертира в мир духов не сопровождалось традиционными церемониями. Другие были подавлены и воспринимали эту утрату не слабее, а, где-то в глубине души, даже ещё сильнее, чем гибель товарищей во время боя. Одна вещь объединяла почти всех инквизиторов в то время – они жадно пили. Они заливались алкоголем в барах ночного города, стараясь поскорее забыться и не думать о произошедшем. Кто-то от злости, кто-то с горя, от безысходности, кто-то от радости, что остался в живых. Ребята впервые не просто взглянули в глаза смерти, они вдохнули аромат её духов и ощутили на своём лице её нежное дыхание.

Стояла уже глубокая ночь, а Джонатан Реми вместе с Пьером Атиком приговаривали очередную бутыль с пагубным пойлом в одном из ночных клубов города. Громкая, оглушающая музыка не смущала молодых парней. Их уже сложно было хоть чем-то зацепить. Они сидели в одной из своеобразных комнаток в вип-зоне. Перед ними на стеклянном столике стоял метровый кальян, забитый мятно-арбузным табаком, бутылка крепкого алкоголя, рюмки и ещё какая-то мелочь. Постояльцы располагались на диванах с мягкими подушечками, а от внешнего мира их закрывали лёгкие шторки из тёмного материала.

– За наших павших братьев! – Продекламировал сын архинквизитора Парижа, и рюмки без звонкого соприкосновения опрокинули содержимое в неспящих гуляк.

– Всё ещё переживаешь за Людовика? – Толкал в плечо товарища Джонатан.

– Да, – тихо произнёс он. – Я видел, с каким трудом отец принял это решение. Он воспринимал это, словно убивает одного из своих сыновей.

– Мы все благодарны твоему отцу. Он вырастил нас, всему научил. Он – настоящий архинквизитор, – пытался подбодрить собеседника Реми. – Его решение – это сложный, тяжёлый выбор, но он был единственно верным. Я уважаю его и горжусь тем, что у нас такой лидер. Надеюсь, что его сын в будущем будет так же славно руководить нами, инквизиторами Парижа.

– Не знаю, гожусь ли я на это, – грустно проговорил Пьер.

Мягкие тёмные шторки раздвинулись в стороны, и в комнатку инквизиторов вошёл посторонний.

– Здесь заня…, – агрессивно накинулся на пришельца Джонатан, но в мгновение обмяк. – Месье, доброй ночи, – в знак смирения молодой инквизитор направил свой взгляд в пол.

– Не стоит, дети мои, – мягко проговорил гость. – Пьер, дорогой мой сын, хватит поддаваться обману стакана. Всё имеет начало и имеет конец. Тоска и отчаяние в том числе. Идём домой.

– Отец, – ответил Пьер Атик и крепко обнял Грегори.

– Я знаю…, знаю, – прижимал сына к себе архинквизитор и подбадривающе похлопывал по спине. – Идём домой.

– Хорошо, – отозвался Пьер. – Реми? – Обратился он к собутыльнику, – ты идёшь?

– Я позже приду. Хочу побыть немного в одиночестве.

– Ладно.

Грегори и Пьер попрощались с Реми и покинули заведение. Джонатан остался один.

Расправившись с выпивкой, Реми отправился к администратору, чтобы расплатиться. Каково же было его удивление, когда он узнал, что с денежной точки зрения всё уже улажено. «Грегори – великий лидер», подумал он и вышел из заведения в тёплую приятную ночь.

Вдохнул аромат раннего утра, посмотрел на шатающихся нетрезвых людей, закурил сигарету и собрался было уже отправиться в путь, но увидел