Питомец - Хайдарали Мирзоевич Усманов

улыбались. Через них секта получала связь с потусторонним, делая из человеческих оболочек не более чем проклятые маяки и печати. Андрей знал – действовать нужно осторожно и беспощадно одновременно. Сначала – расчистка. Потом – нейтрализация сосудов.

Используя карты, полученные из иллюзорного сознания старейшины, а также улики, собранные с прошлого ритуального места, Андрей создал особую голографическую карту из нитей печатей. Он воссоздавал следы энергетических искажений и связей, выстраивая полноценную сеть. В итоге, на ней вспыхнули семь ключевых узлов – ложных алтарей, разбросанных по территории. Каждый из них имел собственное предназначение. Один связывался с духами ярости, другой – с голодом, третий – с мучением. Все они были частями одного глобального ритуала, ядро которого всё ещё было спрятано где-то глубже.

Самое страшное в этой ситуации – это дети. По информации, полученной от Старейшины, в ритуалы были вовлечены двадцать один ребёнок, из которых четырнадцать уже стали полноценными сосудами. Уничтожить такие конструкции напрямую означало убить невинного – и Андрей не мог себе этого позволить. Поэтому он начал искать способ обратного отсоединения, аналогичный тому, как он в прошлом изгнал дух из тела девочки из рода Лин. Для этого он вытащил из реликвария трофеи, собранные с ритуальных жертвоприношений, и начал изучать технику обратного ритуала – древнюю и утерянную, но сохранившуюся в остатках памяти кости Падшего Бога. Эта техника не уничтожала сосуд, а вытягивала и сжигала дух, обрывая все связи с сектой и миром духов, но требовала огромной точности и силы.

И для начала Андрей решил начать с самого близкого алтаря. С того, что располагался в покинутом монастыре, превращённом в каменную кукольную сцену. Там он нашёл первых двух детей, погружённых в глубокую кому и окружённых охранными конструкциями, питаемыми чёрными благовониями. Эти “куклы” были охраняемы ожившими статуями – глиняными псами с лицами людей. При помощи змеи Цзяолин он очистил путь и уничтожил охрану. А затем – провёл обратный ритуал, рискуя сжечь ребёнка изнутри. К счастью, всё прошло успешно. Первый дух был извлечён, сожжён в пламени печатей, а сам сосуд – ребёнок – начал постепенно приходить в себя. А вот второй… Он дольше был в этом месте, и его душа уже безвозвратно погибла. Так что парню не оставалось ничего другого, как отдать этот сосуд змее. Которая проглотила его даже с каким-то урчанием. Видимо дух, что был заключён в этом сосуде уже был на крайней стадии “созревания”? А значит, и ребёнку тут уже просто ничем нельзя было помочь. Его тело всё равно погибло бы. Только мучился бы он куда дольше.

Теперь Андрей действовал по единой системе. Отслеживал и изолировал ложный алтарь. Вычищал охрану и ловушки. Проверял наличие сосудов. Активировал зеркальные печати для отвода внимания. Проводил ритуал обратного извлечения. На фоне он усиливал защиту долины, куда временно стал привозить исцелённых детей, размещая их в укрытом месте, насыщенном очищенной духовной энергией. Он создавал своеобразный полевой госпиталь, в котором совместил лечение с постоянным подавлением остаточных связей сосудов с сетью секты. Тем более, что этот лагерь находился под прямым протекторатом семьи Лин. Андрей просто доставлял туда пострадавших. А они уже сами разбирались с ними, и даже искали их родителей.

На четвёртом алтаре всё пошло не по плану. Подготовка к извлечению была прервана – в тот момент, когда дух начал покидать тело ребёнка, сработала обратная связь. Где-то в другом месте… кто-то наблюдал. И теперь они знали, что кто-то охотится на их “проекты”. Загорелись древние сигнальные печати. Вырвались духи-ловушки. Вся местность начала дрожать – как будто само пространство пыталось свернуться.

Андрей едва успел вытащить ребёнка, но пострадал сам – одна из ловушек прорезала его бок. Он вернулся в долину раненый, но сжатыми губами. Теперь это стало войной на истощение.

………..

Они двигались быстро и бесшумно. Сеть разведчиков, фантомных наблюдателей и зеркальных узлов, установленных Андреем, давно уже охватывала южную часть старой провинции. Именно туда повели следы. К разрушенному святилищу у подножия гор Чжоу, куда, по данным допросов и вскрытых иллюзий, переносили следующую группу сосудов – детей, заражённых злобными духами, выращенных в ячейках секты Нефритовой Луны.

Андрей не шел один. В этот раз он снова взял с собой Цзяолин – духовную змею, что стала более могущественным существом после линьки. Теперь она была тенью и молнией. Её новая форма – массивная, покрытая узорчатой чешуёй цвета ртутного серебра, казалась не просто внушающей страх, а самой его сутью. Её глаза, сиявшие звёздным светом, видели сквозь печати и ритуальные следы. Они нашли их.

Алтарь оказался глубоко под землёй – скрытый древней пещерной системой, когда-то связанной с минеральными источниками. Но теперь воздух там был тяжёлым, насыщенным кровью и пеплом. Огромные символы, вырезанные на каменных стенах, пульсировали остаточной силой. Сосуды были усыплены – девятеро детей, лежащих в круге, нарисованном пеплом костей. Над ними медленно вращались три черепа с застывшими криками. Озлобленные духи охраняли свои сосуды.

Андрей не стал сражаться с ритуальной структурой напрямую. Он вплёл в стены пространства свои зеркальные плетения, выстроил антикод к матрице ритуала. Он создавал “обратный ритуал” – технику, отсылающую силу в источник. Если у ритуала было ядро, оно должно было раскрыться, чтобы восполнить убывающую энергию. Андрей только этого и ждал.

И когда алтарь всё же “раскрыл свою вечно голодную пасть”, Цзяолин обрушилась на центр, поглощая вырывающиеся потоки и пожирая духи, не оставляя ни одного. Андрей же, стоя в центре обратной печати, передавал своё намерение:

“Сгорайте там, где были зачаты.”

Из горящего портала, что начал формироваться в центре алтаря, вырвалась проекция одного из оставшихся узлов – и его координаты. Но они не были одни. Секундой позже, как будто предчувствуя провал, одна из ячеек секты активировала свой контрудар. Подобно серому дождю, в пещеру спустились двенадцать силуэтов. Не люди. Конструкты из плоти, костей и тьмы. Чёрные марионетки с выгравированными лицами – носители разрушительных техник. Они пришли не для спасения. Они пришли, чтобы очистить следы. Даже если придётся взорвать самих детей. Андрей встал между ними и кругом жертв. Маска Пустого Лика холодно отражала тени. Копьё Святого вспыхнуло, выпустив десятки энергетических дублей, каждый из которых разрывал пространство.

– Цзяолин. Ни один не должен уйти.

Этот бой развернулся в тесных катакомбах. Крики боли… Пение печатей… Зловоние гниющей воли. Эти создания не боялись смерти, потому что уже давно были мертвы. Но они не знали, что такое воля живого. И не знали, что в Андрее теперь жила сила, рождённая не только