РОС: Забытый род - Гарри Фокс

История Предательств: Собирает архивы о "мужских изменах" рода, особенно о падении Первого Города. Видит в Лексе потенциального "Повторителя Предательства".

Цитата:

"Их прикосновение — яд для пергамента! Их взгляд — грязь на страницах Истины! Они желают лишь одного — опорочить, завладеть, сломать хрупкую чистоту Знаний своей животной похотью! Мои револьверы — перо, пишущее приговор их скверне. Моя библиотека — крепость. И я — её последний, непримиримый Страж. Пусть лучше знания обратятся в пепел, чем падут в грязные мужские руки!"

— Запись в "Дневнике Скверны", найдена в сейфе под разобранным револьвером (шифр взломан Амалией).

Заключение Главного Хроникера:

Элира — уникальный элемент системы безопасности Дома. Её фанатизм гарантирует неприкосновенность Архивов от внешних (и внутренних мужских) угроз. Однако её агрессия непредсказуема и ресурсозатратна (ремонт помещений, лечение травм у стражниц). Эффективность как библиотекаря — 120 %, как угрозы внутренней стабильности — 85 %.

Угрозы:

Может спровоцировать инцидент с Наследником или кандидатами, который сорвет планы Совета.

Ритуалы "очищения" повреждают уникальные фолианты.

Её ненависть к мужчинам может быть использована врагами рода для провокаций.

Рекомендации:

Срочно: Выделить бюджет на звукоизоляцию библиотеки и бронеплиты для стен.

Ограничить доступ мужчин в Западное крыло (особенно кандидатов) без письменного разрешения Амалии и Виолетты (как куратора Жатвы).

Для Аманды: Поставлять Элире двойной запас пороха и мишени с изображением стилизованных мужских силуэтов ("учебные пособия").

Для всех: В разговорах с Элирой использовать кодовую фразу "Знания под защитой" для снижения уровня её паранойи.

Подпись:

*Летописец Элизабет, 7-й Круг Знания*

Печать Аспида с пометкой: "ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ. ХРАНИТЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ НЕЁ САМОЙ. При уничтожении — использовать алхимический огонь. Никаких пуль — может счесть провокацией."

P.S. Графиня Элира потребовала изъять из всех каталогов библиотеки труды мужчин-философов и алхимиков. Аргумент: "Их ложная мудрость — троянский конь мужской скверны". Совет Сестер постановил: создать для неё дубликаты каталогов без этих имен ("Чистые списки"), оставив оригиналы в сейфе Амалии. Элира удовлетворена. Знания спасены. От ремонта стен сэкономлено.

Глава 21

Тяжелый воздух казармы, пропитанный запахом пота, соломы и религиозного фанатизма, сгустился до предела. Степан на своем ящичном пьедестале замер с воздетыми руками, его лицо, искаженное экстазом, обратилось ко мне. В глазах — немой вопрос и… обида святого, которому помешали вознестись на небеса.

Я шагнул вперед, отбрасывая длинную тень от высоких окон. Моя рука легла ему на плечо — не грубо, но твердо. Перстень Рода холодно блеснул в полумраке.

— Степа, — голос прозвучал громко, перекрывая гулкое эхо его последнего "СРАЖАТЬСЯ!". — Сваливай уже вниз. Не видишь — я буду говорить. Место занято.

Он вздрогнул, как от удара током. Фанатичный блеск в глазах померк, сменившись растерянностью и детской обидой. Он неуклюже сполз с ящиков, потирая плечо, и затерялся в толпе, опустив голову. Солома хрустнула под его сапогами.

Я взобрался на импровизированную трибуну. Два десятка глаз уставились на меня. Григорий — с привычной осторожностью и усталостью. Марк — с научным любопытством, уже доставая блокнот. Артем — со следами недавних слез на щеках. Спасенные — с животным страхом и надеждой. И все — с глухим ропотом возмущения, который начал нарастать, как прибой перед штормом.

— Времена бестий прошли, — мои слова резали нарастающий гул, как нож. — Слышите? Прошли. Я больше не кандидат. Не жертва. Я — Лекс Аспидов. Альфа. Лидер этого проклятого рода. И правила… — я оглядел их, задерживая взгляд на самых мрачных лицах, — …правила изменились с моего прихода.

Ропот перерос в открытый гул. Кто-то сзади выкрикнул хрипло:

— Змеюки проклятые! Им только одного и надо! Нас изнасиловать!

— Верно! — подхватил другой. — Кобры ядовитые! Им бы только…

— УСПОКОЙТЕСЬ! — мой голос грохнул, как выстрел, эхом отразившись от каменных сводов. Сила Перстня, та самая, что усмирила Амалию и поглотила мутантов, дрогнула в воздухе. Гул стих, сменившись напряженной тишиной. — Да. Хотят. Согласен. — Я кивнул в сторону двери, за которой был весь женский Аспидиум. — У них была… голодовка. По мужскому полу. Долгая. Очень. Это факт. Как и то, что вы все еще живы. И вас не насилуют по пятьдесят раз на дню. Знаете почему?

Я сделал паузу, давая словам осесть.

— Потому что я приказал. Моим словом здесь повелевают. И пока оно — закон, ваши задницы в относительной безопасности. Относительной, — подчеркнул я, видя, как у кого-то мелькнула надежда, а у кого-то — скепсис.

— Ну… разочек в день можно… — пробормотал чей-то голос из угла.

Послышался глухой удар и сдавленное: «Ты чо, дурак? Тише!».

— Вам будет дана возможность, — продолжил я, гася начинающийся шепот. — Не просто выживать. Жить. Показать себя. Заключить брак. Построить дом. Завести детей. И жить… счастливо. Насколько это возможно в Изнанке.

Скептические взгляды смягчились. Слово "счастливо" прозвучало здесь как заклинание из другого мира.

— Но чтобы не было хаоса, бардака и оргий на каждом углу, — моя интонация стала жестче, — я решу, как все будет проходить. По правилам. Четко. Без самодеятельности. Понятно?

Кивки. Недоверчивые, но кивки. Даже Григорий слегка склонил голову.

— Степан! — позвал я. Тот вздрогнул, поднимая испуганный взгляд. — Ты хотел священную войну? Отлично. У тебя будет поле боя. Ты будешь проводить церемонии венчания. Освящать союзы. Благословлять семьи. Без фанатизма. Без "дочерей зла". По канонам. Каким — разберемся. Справишься?

Степан побледнел, потом покраснел. Он посмотрел на свои руки, которые только что воздевал к небесам в призыве к войне, потом на меня. В его глазах бушевала внутренняя борьба: фанатик против потенциального мирного батюшки. Наконец, он сглотнул и кивнул, тихо, но твердо:

— Справлюсь… Лекс.

— Отлично. — Я спрыгнул с ящиков, ощущая усталость, но и странное удовлетворение. — Я знаю, через какой ад вам пришлось пройти. Жатва. Лес Голосов. Криофаги. Гексакулусы. Склеп. Предательство. Страх. Но этот ад — позади. Теперь вы… — я обвел рукой комнату с соломенными тюфяками и бочками воды, — …в раю. Мужском раю.

Мои слова повисли в воздухе. Несколько человек неуверенно переглянулись. Кто-то скептически хмыкнул. Я последовал их взглядам: голые каменные стены, солома на полу, запах немытого тела и отчаяния.

— Мда… — пробормотал я себе под нос, вспоминая обещания Амалии и Виолетты. — А мне говорили, что вы тут как у Христа за пазухой… Наврали, сволочи. Исправим. Жилье у вас будет свое. Настоящее. Целый дом. С кроватями. Со столами. С… окнами.

Надежда загорелась в глазах у многих. Настоящие кровати! Окна!

Григорий подошел ближе. Его бывалый взгляд все еще был полон