Птицы и сны. С.-Петербургъ: хроники иномирья. - Владимир Слабинский

била крупная дрожь. Кобра добралась до шеи и проникла в мой череп, где раскрыла свой капюшон. Немыслимой яркости свет озарил комнату, на мгновение я ослеп, а когда зрение вернулось, выяснилось, что Алиса исчезла. Я продолжал чувствовать ее тело, но вместо Алисы сквозь плотно закрытые веки видел ослепительную Деву. Облик ее был непередаваемо красив и ужасен одновременно. Одну краску Создатель использовал для этого творения – белую. Однако, темными провалами казались глаза девы, а шевелившиеся, подобно змеям, волосы, были белее ее белоснежной кожи. Дева скалилась страшной улыбкой. При виде этой улыбки самый храбрый человек не сумел бы сохранить хладнокровие. В надежде отогнать морок, я открыл глаза. Белая Дева, со змеями вместо волос по-прежнему нависала надо мной. Прежний страх показался мне жалким, детским испугом, в сравнении с тем ужасом, что теперь завладел мною. Но, что самое удивительное, так это то, что на смену ужасу пришло новое чувство – высшей радости! Как будто где-то там в глубине своей души я был знаком с Белой Девой с самого своего рождения и всего годы своей жизни надеялся и ожидал ее появления. Ждал вот этой самой нашей встречи.

Не дольше секунды длилось дальнейшее, но до самых мельчайших деталей навсегда осталось запечатленным в моей памяти. Дева наклонилась ко мне и сильно поцеловала. Нечеловеческое блаженство волнами исходило от ночной гости. Ее острые как лезвия зубы ранили мои губы. Соленый вкус крови имел этот поцелуй. Вдруг мне привиделось, что и не Дева то вовсе, а Волшебная белоснежная птица… Пребывая в растерянности, я не знал, чего ждать дальше… и тот же миг дева-птица обернулась Алисой.

Спустя время, усталость заставила разомкнуть объятия. Я обессилено лежал рядом с Алисой и нежно гладил ее тело. Глаза ее были закрыты, она улыбалась. Мне захотелось услышать ее голос.

– Алиса, откуда вы, то есть ты, так хорошо знаешь буддийские обряды? Сегодня многое оказалось для меня новым. А я прочел множество воспоминаний путешественников, где описывались новогодние ритуалы.

– Спасибо, Саша, за то, что перешел на «ты». Я чувствую, что ты – очень дорогой мне человек. Да и обряд наш был не из Гелуг, а из другой школы.

– Расскажи, – попросил я.

– Среди сибирских лам в ходу история о том, как один из бурятских монастырей посетил махасиддх Сараха. И не просто посетил, а оставил линию посвящения в буддийскую тантру… Если точнее, Сараха передал одну из тантр, необходимую для достижения сиддхи бессмертия. У него интересная биография, рассказать тебе?

Вместо ответа я поцеловал Алису в плечо. Она рассмеялась. – Хорошо, слушай.

– В юности Сараха, как многие другие, изучал хинаяну, но через несколько лет обучения получил в медитации указание, что его настоящим учителем станет женщина-дакини. Сараха удивился, ведь до этого видения он ничего не знал о женщинах-учителях. Прошло время и однажды, когда он просил буддийское подаяние, в городе к нему подошли четыре красивые девушки. Девушки убедили Сараху отведать четыре чаши крепкого вина, после чего он понял, что они – дакини. С девушками Сараха постиг четыре безмерных состояния осуществления: радость, высшую радость, радость, что превыше всякой радости и синхронно появляющуюся радость. Так вот, главный секрет махасиддха Сараха в том, что только радость является ключом к физическому бессмертию. Некоторые ламы уверены, что Сараха бессмертен. Слишком много мест он посетил, делясь своей мудростью. Например, в королевстве Бутан Сараха известен как Друкпа Кюнле по прозвищу «Святой Сумасброд Драконовой Линии» – буддийский учитель школы Друкпа Кагью. Представляешь, за свое учение он взимал в виде платы чанг – тибетское пиво! А еще, согласно легенде, привел к просветлению целых пять тысяч женщин.

– Алиса – ты моя дакини, – с улыбкой сказал я, одновременно попытавшись привлечь ее к себе.

Алиса неожиданно отстранилась.

– Такими вещами не шутят. Кстати, меня зовут не Алиса, а Ляйсен.

– Красивое имя…

– Я рада, что тебе нравится. В переводе Ляйсен означает «первый весенний дождик». Моя мама была мать младшей дочерью тойона. Ее звали Наиля, и она была из древнего княжеского рода.

– Погоди, Наиля – по-русски будет подарок Бога или Дарья.

– Да, – Алиса посмотрела мне в глаза и засмеялась. – Папа называл маму Дашенькой. Они познакомились во время папиной командировки в Южную Сибирь. Он был в составе русской военной миссии, а дедушка вел с ним переговоры. После окончания переговоров Папа с мамой поженились, и родилась я. Буддийским ламой и настоятелем монастыря был брат деда. От него я узнала, что буддизм бесконечно разнообразен. Он привел меня к моему Учителю, там же в дацане меня посвятили в тайные тантрические практики.

– А Петербург… Как ты оказалась здесь?

Алиса стремительно перевернулась и села «по-татарски», поджав ноги.

– Саша, это неинтересный вопрос, ты сам можешь на него ответить. Если же тебе на самом деле интересно, как я попала на работу к Раифу Фанузовичу…

– Мне это совсем даже неинтересно!

– Так вот, если тебе интересно именно это, – произнесла с нажимом. – Все очень просто Раиф Фанузович знал моего отца. И давай больше не будем говорить о работе. Саша, я есть хочу.

Ее просьба прозвучала столь по-детски непосредственно, что моя совесть проснулась и сделала мне выговор.

– Извини меня, пожалуйста. Я был ужасно бестактным.

Мы поднялись с кровати и оделись.

– Ляйсен, я хочу спросить… Сегодня ночью случилось одно событие…

– Глупый, случилось только то, что должно было произойти. Белая Тара сама решает, к кому и когда прийти. Запомни ее мантру: «Ом таре туттаре туре мама аю пунья джняна пуштим куру сваха». Я не могу дальше об этом говорить, позже ты все поймешь сам.

– Пойду сварю кофе, – я постарался скрыть свои чувства, но мне это не удалось.

– Саша, чувствую, ты обиделся и очень даже зря. А кофе я люблю. Очень хочу выпить утром сваренный тобой кофе. Это очень романтично.

Я пошел варить кофе. На кухне царил страшный кавардак. Фома из ревности рассыпал по столу муку и вдобавок наследил на ней. Я мысленно поклялся, что надеру домовому уши, если он не наведет на кухне порядок. Судя по тому, что меня тут же укололо сожаление о данной клятве, Фома предупреждение услышал. Довольный этим фактом, я снял с огня турку и, сервировав столик, покатил его в гостиную.

– Ляйсен, кофе готов! Моя прекрасная княгиня, как ты предпочитаешь его пить?

– Подслащенный твоим поцелуем, милый!

Ляйсен легко подбежала ко мне и оказалась в моих объятиях. Я держал ее на руках и удивлялся легкости ее тела. Ляйсен поцеловала меня и губы ее пахли медом.