Операция "Цунами" - Алексей Шумилов

Оливер проводил меня до ворот. Держался вежливо, но я ещё раз отчетливо ощутил пробежавший между нами холодок.

Уселся на мягкий диван «континенталя», бросил находившемуся за рулем Тэду.

— Обратно в офис.

Устало прикрыл глаза. Накатила мигрень, невыносимо заломило виски. Я потер их подушечками пальцев и замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Возникло впечатление, что начался обратный отчет — от жизни к смерти. «Тик-так», с мрачной обреченностью стучало в голове, уходили секунды, растворяясь, как вода в песке, с каждым мгновением незаметно уменьшая отведенное мне время.

«Врешь, гнида» — ярость неожиданно обожгла горячей волной. — «Ни черта у вас уродов, не выйдет. Я ещё побарахтаюсь».

* * *

В оставшиеся четыре дня моего пребывания в Нью-Йорке произошло множество событий. На следующий день, мне подвезли карты и фотографии с расположением африканской базы. Место мне понравилось, плато, почти полностью окруженное горами, узкий участок закрыт непроходимыми джунглями, чтобы продраться через густую растительность и связки лиан, нужно было использовать, минимум, экскаватор или танк, оснащенный огнеметом.

Пауль и Гельмут выбрали несколько замаскированных точек, на которых планировали посадить наблюдателей, с оружием, позволяющим похоронить любую попытку прорыва к нашему «месторождению». К нашей встрече Пауль вместе с Оливейрой, улучшили план Гельмута по созданию лагеря с большими складскими помещениями, где будут храниться переплавленные из руды «золотые кирпичики», бараками рабочих и другого персонала, ангарами для спецтехники и другими сооружениями. Решили создать показушные казармы охраны, а на самом деле, на ночь перемещать их в выкопанные под землей и залитые бетоном убежища. Естественно, посторонних в этом городке быть не должно. Большинство людей набирали штази и Оливейра, через своих многочисленных знакомых, участвовавших в войнах против латиноамериканских хунт и наркокартелей, и находившихся на полулегальном положении. Каждому предлагалось подписать контракт на год без возможности выезда и с пунктом о нераспространении информации, получить кругленькую авансовую сумму с полным расчетом по окончании операции. Оливейра и Пауль меня заверили: на прииске, после решения вопроса с местными коррумпированными чиновниками и подписания договора, будут работать только проверенные люди, отлично владеющие оружием.

Все предполагаемые подходы к африканской базе будут перекрыты замаскированными снайперскими парами в горах и на деревьях, бойцами с гранатометами, «стингерами» и «иглами». В уязвимых местах, где могут проникнуть одиночки, поставлены растяжки. Любое вторжение, воздушное или наземное, за исключением, высоко летящих истребителей, будет легко отбито, а нападающие — уничтожены. Если понадобится больше оружия и людей, Маркус готов задействовать свои кубинские связи среди руководства ДИ и военных, выделив на это определенный бюджет и небольшую долю, после завершения операции. Благо, кубинцы находятся рядом — в Анголе. Но использовать эту возможность, решили только в самом крайнем случае. План я одобрил, ещё раз мысленно восхитившись быстротой и основательностью работы штази. Даже предложил использовать ещё дополнительных два-три миллиона из резервного фонда, если в этом возникнет нужда.

«У дядюшки Отто», встретился с прилетевшим из Парижа Франсуа Шеро. Француза во избежание лишней засветки провели через служебный вход. Шеро произвел на меня отличное впечатление. Будущий директор хедж-фонда был стильно, дорого и со вкусом одет, обладал безупречными манерами. Внешне, несмотря на возраст, шагнувший за пятый десяток, он выглядел потрясающе: идеальная белоснежная улыбка плейбоя или довольного жизнью миллионера, длинная седая шевелюра, курчавящаяся на кончиках, аккуратно собрана в хвост, породистое аристократичное лицо — будто сошел со страниц гламурного журнала о богатых плейбоях. Начитанность и потрясающая эрудиция гармонично завершали образ. Шеро сыпал цитатами Платона, Сократа, выдающихся мыслителей и философов средневековья и современности, умел пошутить, остроумно отвечал. Общаясь с ним, я не заметил, как пролетел запланированный час. Разрешение на назначение француза директором будущего хэдж-фонда со звучным названием «Глобал капитал инвестмент», я дал сразу, впечатленный результатом беседы.

В понедельник вышла статья во французской «Либерасьон». С громким названием «За пригоршню грязных долларов — КГБ оптом и в розницу». Цитировались слова американского журналиста Марка Тернера, что генерал КГБ, возглавлявший Пятый отдел, с дозволения своего непосредственного начальника, продал журналистам эксклюзивную фотографию первого советского космонавта, которую не было ни в МИД СССР, ни в ведущих советских СМИ за семьдесят тысяч долларов. Редакция дала примечание: она располагает кассетой с записью откровений Тернера. Журналист в телефонном разговоре с сотрудниками «Либерасьон» под запись, подтвердил свои слова.

Приводились оперативные документы о взаимовыгодных контактах руководителя Пятого отдела с главами республик, после которых он в упор не видел, набиравшие силу сепаратистские течения, раздувание антисоветских настроений, поддержки местными властями диссидентов и лиц, проводивших подрывную работу среди населения. Публиковались доклады внутренних расследований о взятках и нецелевом расходовании оперативных средств. Имелась служебная записка Андропова с приказом прекратить все следственные действия по генералу Б.

Вишенкой на торте компромата был опубликованный разговор генерала с бывшим коллегой, а ныне главой одной из кавказских республик. Я его прослушал мельком, сконцентрировавшись на бумажных документах, а зря.

Оба хорошо выпили, и в выражениях не стеснялись. Генерал называл генерального секретаря Михаила Сергеевича Горбачева «Мишкой пустобрехом», утверждал, что Юрий Владимирович Андропов специально тянул эту пустышку в Москву, чтобы поставить в Политбюро ещё одну послушную марионетку. И окончательно похоронил себя, под смешки товарища, сравнив саму Раису Максимовну с мартышкой, от души поиздевавшись над рязанской физиономией, прическами, нарядами жены генсека и желанием походить на западные элиты.

На следующий день с громкими заголовками материал подхватили «Нью-Йорк Таймс», «Уолл Стрит Джорнел»«, 'Вашингтон пост», многие другие популярные СМИ. Газетные лотки на следующее утро после публикации в «Либерасьон» пестрили сенсационными обложками: «Откровения заместителя председателя КГБ: Горбачев пустобрех и марионетка», «Как в КГБ воруют деньги, берут взятки, и ругают руководителя государства». «КГБ: продажа советского космонавта и коммунистической идеологии, недорого». «Оборотни в комитетских погонах».

Я просто веселился от души, читая заголовки и рассматривая карикатуры, изображающие товарища генерала в самом неприглядном виде, с пачками долларов, в крючковатых загребущих пальцах.

На следующий день пресса сообщила, генерала позорно уволили, лишив всех званий, и открыли на него сразу несколько уголовных дел. Вечером, получивший свежую информацию от Белозерцева, Баркли, давя расплывающуюся на лице улыбку, рассказывал: Михаила Сергеевича особенно возмутила не продажа фотографии Гагарина, взятки, растраты и другие махинации генерала, а то, что он наговорил на него и обожаемую Раису Максимовну и опозорил их «на весь мир».

Обратно в Москву я летел в приподнятом настроении, регулярно листая приобретенные газеты и журналы со статьями и генерале-взяточнике, и, улыбаясь так, что на меня начали недоуменно поглядывать другие пассажиры авиалайнера.

Сергей, Саня, Ашот, Олег встречали