Когда в июне замерзла Влтава - Алексей Котейко

казни. Если только… — Резанов с деланным равнодушием повернулся к священнику. — Если только вы не пожелаете поделиться с нами сведениями о том, какой из кладов должен был стать последним. Ведь поиски не завершены, верно?

Карел Врбас задумчиво рассматривал капрала-адъютанта. Потом быстро облизал пересохшие губы, поглядел по сторонам.

— И что мне с того будет?

— Можем поджаривать вас медленно, а можем предварительно задушить, — предложил гремлин. — Милосердная смерть. Обезглавливание предложить не могу.

— Какая трогательная забота, — проворчал колдун.

— А можем, — в глазах господина Майера блеснул отсвет свечей, словно заплясали адские огоньки, — последовать примеру наших южных соседей. Посадим на кол, и только потом начнём, не спеша, прожаривать. Такого зрелища Прага не забудет ещё много лет, уж вы мне поверьте.

Каноник презрительно кривился, снова обвёл взглядом неф. Стражники закончили обыск. Возле входа под присмотром пана Модрова и пятерых бойцов толпились схваченные мясники, растерянные и явно потерявшие всякую способность к сопротивлению.

— Хорошо. Я покажу последний клад. Но туда могут пойти только трое. Я пойдут с ним, — кивнул он на Резанова.

— В таком случае третьим пойду я, — вызвался Иржи.

— Когда? — деловито осведомился Брунцвик.

— Двадцать четвёртого июня. В новолуние, — оскалился колдун.

— По-моему, это всего лишь способ потянуть время, — заявил Томаш.

— Не без того, — ухмылка пленника стала шире. — Я не тороплюсь на костёр.

— А я, — нахмурился рыцарь, — тороплюсь вернуть в Прагу лето.

Врбас равнодушно пожал плечами:

— Меня это не волнует. Теперь.

— Как будто это волновало вас прежде, — заметил Майер.

— Думаю, волновало, пан секретарь, — Максим задумчиво рассматривал священника. — Я сейчас сообразил. Ведь в Праге нет архиепископа.

— Верно, после двух панов из Могельнице никто так и не был назначен. И что?

— Это только моё предположение, но, думаю, я не ошибся. Вот он-то и собирался стать главным кандидатом, — парень кивнул на каноника. — Представьте, насколько эффектно: выйти на Карлов мост с крёстным ходом, помолиться — и вдруг лёд лопается, река оживает, лето возвращается. Пражане благословляют своего спасителя, и кто посмеет возражать, когда такой человек окажется предложен в архиепископы Праги?

Глава 21

Белая башня

Процессия, двигавшаяся от костёла Святого Якуба к кордегардии у Карлова моста, была для ночной Праги необычайно многолюдной. На телегах, выкаченных со двора бургграфа Альбрехта Капунова, сидели связанные мясники. Стражники, чуть раньше прибывшие в тех же самых телегах под парусиной и проторчавшие несколько часов в засаде, изрядно подмёрзли, так что были только рады возможности размять ноги. Командовали конвоем пан Соботка и пан Модров, первый — со своей десяткой второй — во главе десятки Шустала.

Вслед за телегами плотным каре шла десятка пана Фишера, в центре которой, закованный в кандалы по рукам и ногам, мелкими шажками семенил каноник. По настоянию господина Майера рот священнику тщательно заткнули и завязали. Сам капрал Фишер шёл позади арестанта с обнажённой саблей, готовый при малейших признаках колдовства проткнуть Врбаса из Стрмилова на месте.

Замыкали шествие командор и третий секретарь императорской канцелярии, которых в качестве эскорта — скорее почётного, учитывая общую усталость — сопровождали Максим, Иржи и пан Чех. Достигнув последнего перекрёстка у моста, голова колонны свернула вправо, чтобы через ворота попасть на внутренний двор. Однако Фишер со своими бойцами и замыкающие проследовали через Карлов мост, где при виде командора малостранские стражники ночной вахты вытянулись по струнке.

Не успел кортеж удалиться от здешней кордегардии, как их нагнал сам Франц Калита. Убедившись, что донесение его бойцов верно, и арестанта сопровождает лично Брунцвик, ротмистр принялся в смятении выкручивать кончик левого уса.

— Пан командор, может быть, дополнительное сопровождение? — предложил он.

Томаш задумался. Мельком взглянул на каноника, потом кивнул.

— Благодарю. Думаю, нам будет достаточно ещё четверых бойцов и капрала, в качестве головного дозора.

Калита поклонился и заторопился назад в башню. Через несколько минут, лязгая оружием, конвой рысцой догнали четыре стражника во главе с Мареком Цваком. Болотец поприветствовал командора и гремлина, на ходу кивнул остальным и быстро прошёл вперёд.

— Пан командор, разрешите отлучиться? — попросил Максим.

— Куда?

— Надо сказать два слова пану капралу Цваку. Разрешите в голову колонны?

— Идите, — кивнул Брунцвик.

Макс нагнал болотца, подождал, пока тот раздаст указания своим бойцам, а когда процессия снова двинулась, заговорил вполголоса, шагая рядом с ним.

— Пан Цвак, я, пожалуй, смогу вас порадовать.

— В самом деле? — тон вопроса был таким, что сразу становилось ясно: Марек в принципе не верил в возможность радоваться чему-либо.

— Ваш кладбищенский пёс, который шёл в не положенную ему сторону…

— Иисусе! — болотец торопливо перекрестился. — Нашли тоже время! — в глазах его мелькнула укоризна.

— Он шёл вовсе не за вами, — не стал отвлекаться Резанов.

— То есть как это?

— Вы ему вообще не были интересны. Он вёл за собой человека с рукой славы.

— Иисусе! — Цвак вытаращился на капрала-адъютанта. — Вы что, пан Максимилиан, нарочно судьбу искушаете?

— Просто я уже имел дело с этими псами, причём за последние дни — неоднократно. И одного даже пристрелил лично.

Теперь во взгляде болотца читалась смесь недоверия и восхищения.

— В самом деле? А чего ради?

— Не о том сейчас речь, — Максу подумалось, что рассказ об их с Иржи стычке на старом кладбище уж точно не понравится Цваку в это время суток. — В ночь, когда вы видели чёрного пса, ничего странного не случалось на Градчанах? Скорее всего, убийство.

— Откуда вы знаете? — опешил Марек.

— Значит, случилось?

— Не уверен,