Барон Дубов. Том 12 - Михаил Капелькин

не трогает по какой-то причине. Алексей атакует силы гарнизона, вынуждая их отвлекаться на него. Вот здесь, — герцог показал семь областей на карте, наспех закрашенных простым карандашом, — прорывы Саранчи. Они окружают центр, где наши силы удерживают вокзалы Финский, Витебский, Московский. Пути из города тоже удерживает Саранча, но с помощью бронепоездов вырваться ещё можно. Также городской гарнизон удерживает районы портов и Васильевский остров: мосты подняты, нельзя зайти, но и нельзя выйти. Саранча постоянно захватывает новые районы и пытается уничтожить вокзалы и другие воздушные порты и пристани.

— Кто командует, и где царевичи?

— Царевичей отправили в тыл вместе с телом Императора. Командование гарнизоном принял на себя князь Тарасов. Его люди координируют имперскую армию и небольшие дружины местных дворян. Большая часть, конечно, сбежала, а двое Светлейших вовсе перешли на сторону Предателя. Кошкин и Шуйский.

— И в ус теперь на севере города не дуют, сволочи! — рыкнул вернувшийся барон Маститов. То есть граф Маститов.

Я совсем забыл, что этому человеку, на три четверти состоящему из боевых шрамов, тоже дали новый титул.

— Скажи, Дубов, — повернул ко мне своё лицо герцог, стоявший по другую сторону карты, — как убийство какого-то Тарантиуса сможет всё это остановить? Враг никогда не заходил так далеко. В этой части Империи просто нет укреплений, способных его остановить.

— Конечно, — отвечал ему. — Если мы правы о его роли среди слуг Роя, то всё развалится, и войска смогут отогнать врага до границы.

— Это поможет лишь на время, — вдруг сказал нежный голос.

Я оглянулся. У дверей в зал стояла Мита. Похоже, она привела с собой беженцев и услышала наш разговор.

— Почему? — спросил я её.

— Вы правы насчёт роли Тарантиуса. — Девушка подошла к столу и застенчиво посмотрела на меня исподлобья. — Я… кое-что вспомнила. Когда ты часть Роя, то делишь воспоминания с ним. — При этих словах Билибин и Маститов выпучили глаза от удивления, но я погрозил им кулаком — мол, потом поговорим. — Так вот, Тарантиус тоже часть Роя. И когда-то он был тем, кто почти победил Саранчу, но в последний момент встал на её сторону, когда узнал, что сможет жить вечно и обретёт небывалую силу.

— Никогда такого не было и вот опять… — буркнул я.

— Тарантиус стал частью Роя, и не просто проводником его воли и самым главным лазутчиком… Он как часть тела, через которую проходит разрозненный шум, а она его фильтрует. Как ваш спинной мозг, который получает сигналы от головного. Именно он управляет всем. Иначе всё, о чём вы подумали, тело немедленно пыталось бы исполнить. Или как-то так… Я хочу сказать, Рой — коллективный разум, который устроен очень сложно. Нам не дано понять, как именно он думает, для него годы — всего лишь мгновения, и время напоминает вихрь из событий. В этом когда-то была слабость Роя, но Тарантиус, живущий здесь и сейчас, этой слабости лишён.

— Ну это понятно, — нетерпеливо стукнул кулаком Билибин по карте, смяв бумагу. — Значит, если мы его убьём, это действительно поможет!

— Нет, вы не поняли, — упрямо мотнула головой девушка. — Он часть Роя. У него множество личин. Если упростить, то он и есть Рой. Но если его убить, то Рой вырастит нового Тарантиуса. А потом ещё одного. Это займёт время, но его не хватит, чтобы переломить ход событий. Многие уже пытались это сделать. Мой народ тоже…

— Твою ж… — ругнулся Маститов. — И что же тогда делать? Просто ждать, пока Саранча нас сожрёт? Я что, глазунья на сковородке какая-то?

— Если только волосатая и страшная, — хмыкнул я. — Нет, просто ждать мы не будем. Если я правильно понял, то Тарантиус связывает воедино весь Рой: Разум и всю остальную Саранчу. В конечном итоге. Верно?

— Что-то вроде, — кивнул Мита.

— Тогда мы используем Тарантиуса, чтобы убить весь Рой сразу. Ещё не знаю как, но обязательно придумаю!

Меня вдруг ослепила одна догадка, но я решил отложить её на потом. Всем её знать не нужно, ведь убивать Тарантиуса я пойду сам.

— В любом случае сперва нам нужно найти этого Тарантиуса… — заговорил герцог, но его прервал глухой рокот, за которым тут же последовала тряска.

— Прорыв… — шепнул он. — Прямо здесь. Прорыв! Саранча будто преследует нас! Всем боевая готовность!

Насчёт преследований Билибин, на мой взгляд, был недалёк от истины.

Радисты начали кричать приказы в рации, герцог и барон бросились вон из малого зала, а я отвёл Миту в сторонку.

— Ты в порядке? — спросил, потому что заметил, как посветлела её кожа во время разговора.

— Да… почти, — нахмурилась она вдруг, словно от сильной головной боли. — Просто воспоминания обрушиваются на меня каскадом. Их так много и порой очень трудно это остановить. Это… очень больно.

Я положил руку ей на макушку и вытянул боль из её головы в себя. Она вздохнула с облегчением и с благодарностью, граничащей с любовью, посмотрела на меня. А я чуть не рехнулся. Действительно больно! Но ладно. Потерплю, а пока задам волнующий меня вопрос.

— Почему Рой не может скопировать тебя? Как Тарантиуса.

— Не знаю. Может, дело в том, что меня Рой поработил насильно, а мою волю так и не сломил? А Тарантиус сам пошёл на это, сам отдался Саранче.

— Хм, тогда получается, что где-то должно быть его настоящее тело, верно?

Но девушка покачала головой и грустно улыбнулась.

— Боюсь, что нет. За столько лет оно должно было просто раствориться в теле Роя.

Чёрт. Догадка не оправдалась. Жаль, конечно, но это ничего не меняет. Придётся по старинке. Поймать Тарантиуса и надавать ему таких лещей, чтобы и весь Рой от них сдох.

Ладно, об этом потом. А пока надо вывести отсюда пленника, а то во рту у огромного червя допрос вести проблематично.

— Найди графиню Кремницкую и отправь на наш дирижабль, Мита. Будем уходить отсюда, — отослал я девушку, и сам пошёл на выход из здания.

Люди жались к стенам, со страхом глядя на потолок, с которого сыпалась штукатурка, целители же, не обращая ни на что внимания, хлопотали с ранеными. Дрожь земли быстро усиливалась.

Выйдя наружу, я оказался в гуще бойцов. Протолкался сквозь них и увидел, как поле, с которого спешно взлетают дирижабли, проваливается под землю, а толпы беженцев бегут назад.

В воздухе зависла ледяная фигурка княжны. В первых рядах стояли девушки, рядом с ними — Верещагин и Никон с несколькими моими дружинниками.

— Знаешь, какой вопрос меня мучает, Никон? — спросил я, проходя мимо сотника в сторону проваливающейся земли.

— Какой, Ваше Благородие? — ответил вопросом на вопрос старый воин