Темный Лорд устал. Книга V - Тимофей Афаэль

Он сделал паузу, и тишина на площади стала абсолютной. Даже стоны прекратились.

— Вы служите злу, — сказал отец Андрей, и каждое слово было как приговор. — И зло пожирает вас изнутри. Вы думаете, что «Святой» — ваш враг? Нет!

Он опустил руку, посмотрел на толпу.

— Ваш враг — тот, кто платит вам за грех. Тот, кто нанял вас, чтобы вы сделали из города тюрьму, уничтожающую тех, кто внутри. Тот, кто дымит этой трубой, отравляя каждого из вас!

Он снова указал на завод.

— Пока стоит этот завод — кошмар не кончится. Пока дымит эта труба — вы не найдёте покоя. Ни во сне. Ни наяву. Никогда!

Даниил вздохнул, развернулся и пошел обратно. Он вспомнил Воронцовск — егго идеальные улицы, чистота, красота, порядок. Тогда это воспринималось естественно, пока он не увидел контраст.

Я думал, что Воронов — тиран. Деспот, который упивается своей властью. Какой же я был дурак.

Он открыл глаза, посмотрел на дымящую трубу завода вдали.

Только такой, как Воронов — Бог Порядка — может удержать этот город и… даже весь мир от распада.

Даниил поднял Мурзика на руки, прижал к груди.

— Он придёт, — прошептал он. — Я верю, что он придёт. И когда придёт — он уничтожит всё это — завод, Чернова, и, может быть, меня тоже, но я готов к этому. Я сделал для горожан все, что мог и готов понести за наказание за своих грехи.

Мурзик замурлыкал, потёрся мордой о его подбородок.

— Но город будет спасён, — закончил Даниил.

Он посадил кота обратно на плечо, оттолкнулся от стены.

Ещё немного. Продержаться ещё немного.

* * *

Кабинет Чернова на заводе «Деус». Тот же день.

Матвей Чернов стоял у открытого сейфа в углу своего кабинета и перекладывал пачки наличных в дорожную сумку. Движения были спокойными — он делал это уже второй час, сортируя купюры по номиналу, проверяя каждую пачку.

Сто тысяч кредитов. Двести. Триста.

Это всё, что ему удалось вывести до того, как Воронов заблокировал счета. Всё, что осталось от его империи в физическом виде.

Он застегнул сумку, поставил её рядом со столом, выпрямился. Посмотрел на экран компьютера — там был открыт документ со списком его активов: завод «Деус», три склада, контракты на поставки, доли в нескольких мелких предприятиях — всё, что ещё можно было продать.

Чернов сел в кресло, откинулся на спинку, потёр лицо руками. Щетина колола ладони — он не брился два дня. Может, три. Не важно. Важно было другое.

Мне нужен план. Чёткий, ясный план выхода.

Он открыл ящик стола, достал бутылку виски, налил себе стакан. Выпил медленно, смакуя. Алкоголь обжёг горло, но голова оставалась ясной.

Первое — вывести всё, что можно. Наличные уже собраны — триста тысяч. Но этого мало, чтобы начать заново с нуля, но достаточно, чтобы продержаться несколько месяцев.

Второе — продать активы. Быстро, пока они ещё что-то стоят: завод, склады, контракты — сбагрить всё одним пакетом. Кому? Да Воронову, через его дражайшего финансового директора — Костю Лебедева. Костя заглотит, никуда не денется!

Третье — свалить. Уехать в другой регион. Может, вообще в другую страну и переждать — залечь на дно.

Планшет на столе завибрировал, прервав его мысли.

Чернов посмотрел на экран. Входящий вызов — Соколов.

Он усмехнулся, взял планшет в руку, посмотрел на имя вызывающего абонента. Потом положил планшет обратно на стол, не отвечая.

Планшет продолжал вибрировать ещё несколько секунд, потом затих.

— Соколов, — прошептал Чернов, глядя на экран. — Тупая свинья. Думал, что сможешь играть в большую игру? Вложить денежку и сидеть в сторонке, пока я делаю грязную работу?

Он налил себе ещё виски, выпил.

— А теперь звонишь и плачешься. Требуешь компенсаций? Да пошёл ты в одно место, Соколов.

Планшет снова завибировал — Лисицына.

Чернов даже не взял его в руки. Просто смотрел, как имя мигает на экране.

— Лисицына — истеричка с жемчугом на шее. Привыкла, что у тебя всегда всё гладко, а теперь потеряла «всё» и рыдаешь в трубку.

Он усмехнулся.

— Да у тебя три дома осталось, сука. Ты ещё год сможешь жить на те деньги, что у тебя есть.

Планшет затих. Чернов потянулся, отключил звук. Положил планшет экраном вниз.

— Вы все одинаковые, — сказал он в пустоту. — Соколов, Лисицына, Тихонов. Вы думали, что это будет легко. Что я сделаю всю грязную работу, а вы просто вложите денежку и заработаете. Никакого риска и ответственности.

Он встал, начал медленно ходить по кабинету.

— А теперь, когда всё пошло не так, вы звоните мне. Орёте, обвиняете и требуете компенсаций. Как будто это я виноват!

Он остановился у окна, раздвинул тяжёлую штору. За стеклом — завод «Деус». Труба дымит, выбрасывая чёрный дым в серое небо, но даже отсюда он видел признаки краха. Половина цехов не работает, на складах — пожары от саботажа, а грузовики стоят пустые.

— Это вы меня подвели, — прошептал он. — Вы струсили и сдались при первом же ударе. Не я, а вы.

Он развернулся, вернулся к столу, сел.

Они не важны. Отработанный материал. Я их использовал, они меня использовали. Теперь каждый сам за себя.

Планшет завибрировал снова. Чернов перевернул его, посмотрел на экран.

«Бык».

Он нахмурился. «Бык» — это не те истерички из кланов. «Бык» звонит только по делу.

Чернов взял планшет, принял вызов.

На экране появилось лицо главы его наёмников. «Бык» выглядел плохо — лицо серое, под глазами тёмные круги, глаза красные и воспалённые. Обычно он держался как скала. Сейчас он выглядел как человек на грани срыва.

— Чернов, — сказал «Бык», и в голосе не было ни приветствия, ни почтения. Только усталость. — Мне нужны деньги. Когда будет оплата?

Чернов откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди.

— Объяснись.

«Бык» провёл рукой по лицу, выдохнул.

— Половина третьей смены не вышла на пост сегодня утром, четверть второй тоже — парни разваливаются. Им снятся кошмары, они не спят по трое суток, не могут держать оружие. Кто-то просто бросил автомат и ушёл — без объяснений. А кто-то сидит в углу и тупо смотрит в стену.

Чернов слушал молча.

— В городе творится хрен пойми что! — продолжал «Бык». — Граффити на каждой стене — «Святой» и «Чернов — убийца». Люди в открытую уже нам угрожают, и если я не удержу контроль — нас разорвут. Но без денег парни не останутся, им нужна зарплата. Сейчас же! Не когда-нибудь, а