Аргилай. Возвращение домой - Дмитрий Легер

Отступать эльфийским стрелкам принца Габриэля было некуда. На лысый холм и с холма вела лишь одна дорога, а с другой стороны зиял обрыв. Лорд Джордан придумал отличный план, заманив остроухих в смертельную ловушку. И эльфы попались в нее. Они остались на месте. Бронебойные ростовые луки исчезли. В лучах солнца блеснули длинные легкие мечи со сложной защитой кисти. Строй эльфов плотно сомкнулся, пряча за собой, как за живым щитом, своего принца. Но это не помогло. Топча и сминая противника тяжелая конница крылатых всадников влетела на холм. Длинные тяжелые мечи с воронеными клинками, поднимались и опускались, собирая кровавую жатву. Падали рассеченные надвое тела, прикрытые легким пластинчатым доспехом. Черные всадники за несколько ударов сердца прорубили себе дорогу к принцу. Телохранители Габриэля дрались столь отчаянно и искусно, что каждый был достоин песни. Но и это оказалось бесполезно. Легкие эльфийские клинки не пробили черные латы, залитые кровью. Принц Габриэль пал, пронзенный мечом.

В этот момент над полем боя вновь трижды пропел рог Хадна-ара. Черные всадники на холме развернули коней и пустились в обратный путь.

Аргилай так и не сдвинулся с места, он все еще сидел на краю крыши фургона, когда мимо в обратном направлении пронеслись крылатые всадники. Они забрали то, зачем явились – поперек седла одного из воинов безжизненно покачивалось окровавленное тело принца Габриэля. Даже смерть не смогла исказить правильные, красивые черты эльфийского лица. Лица такого знакомого, напоминавшего о чем-то далеком, словно из прошлой жизни. Из той жизни, где Трицитиана была жива и полна сил. Где большой красивый город, далекий от страшной войны, расцветал разноцветными огнями гномьих потех. Город, где Лаи впервые потерял своего друга – потерял Совенка. Где лорд Джордан впервые запустил свои кровавые пальцы в жизнь Аргилая, ломая судьбы и калеча людей.

Медленно, но неотвратимо, в груди продолжало нарастать непонятное ощущение.

А теперь Джордан отнял у него Трицу. И война только начинается. Что будет дальше?

Аргилая уже колотило крупной дрожью. Зубы стучали. Побелевшие пальцы, впивались в край крыши. Из глаз текли слезы, чертя светлые дорожки на грязном лице.

Скоро у него отнимут остальных друзей, погасят задорную улыбку юной Лисы, а затем… Затем Лаи услышал и увидел то, что заставило чувство в груди, раскрыться пламенным цветком и наполнить тело огненным шквалом.

Получив спасительный пинок от Аргилая, Лиса грохнулась с высоты фургона и хорошенько приложилась затылком. Проведя несколько долгих минут в беспамятстве, девочка с трудом пришла в себя и медленно приподняла голову, пытаясь сообразить где она и что случилось. В нос ударил запах свежей крови и смрад испражнений. Лиса наморщила свой маленький конопатый носик и попробовала пошевелиться. Это получилось, но с большим трудом. Ноги девочки оказались придавлены чем-то тяжелым, теплым и мокрым.

– Тише милая, лежи, не шевелись. – раздался над ухом смутно знакомый, хорошо поставленный голос.

Но Лиса была бы совсем не Лисой, если бы сразу послушать дельного совета. Девочка еще сильнее приподняла голову и пискнула от отвращения и испуга. Сорвавшись с крыши, она оказалась возле здоровенного колеса фургона луноликого Марселя Роже, среди множества трупов, застывших в самых разных позах.

– Тише! – настойчивым шёпотом повторил Звездочет, лежащий рядом. – Заметят.

Земля под промокшей спиной варварки затряслась мелкой дрожью. Раздалось лошадиное ржание, перезвон сбруи и быстро приближающийся перестук сотен копыт. Когда шум утих, Лиса вновь сделала попытку оглядеться по сторонам и увиденное, заставило ее подняться на локтях, а затем выдернуть ноги из-под трупа Додо и встать.

Всадника девочка узнала сразу. Пусть и без крыльев, но бойцы в точно таких же черных доспехах приходили к вождю ее племени на разговор. На разговор, после которого Сыновья Черного Медведя отправились в поход через горы. Да и этот шлем, похожий на ведро с заостренным дном, спутать с другим было нереально. Несколько таких жестянок валялись на пепелище дома отца Трицитианы. Лиса понятия не имела кто этот всадник и откуда явился, но в одном была уверена точно – он враг. И сейчас на седло скакуна черного врага, южане грузили тело рыжеволосой женщины в окровавленной кольчуге. Тело той, кто из злейшего врага стал для Лисы, самым близким другом, почти даже матерью.

Бронебойного ростового лука из Зеленого Леса поблизости не оказалось. Варварка подхватила с земли, оброненное кем-то копье и молча ринулась в атаку, нацеливая острый стальной наконечник в спину одного из южан.

– Стой! – охнул Звездочет и с трудом поднявшись на ноги, поспешил следом.

Нанести укол Лисе не удалось. Южанин то ли почувствовал, то ли услышал девочку и вовремя ушел с линии атаки. В сторону варварки тут же бросились несколько бородатых воинов. Но разглядев, что перед ними обычная девчонка с копьем, сразу расслабились. Враги принялись медленно обходить варварку по полукругу, посмеиваясь и перебрасываясь короткими фразами на незнакомом языке. Девочка на знала южного диалект, но отлично понимала, что кривые ухмылки и похотливые взгляды, которые бойцы Хадна-ара бросали на фигуру Лисы, не сулили ей ничего хорошего.

Звездочет вырос перед варваркой, как из-под земли. Дед Кучум не был вооружен, и чтобы подчеркнуть свои мирные намерения, выставил перед собой пустые ладони. Старик говорил долго. Его голос на незнакомом языке звучал красиво и певучи. Южане долго слушали собирателя мудрости, и казалось даже прислушались к тому, что он говорил. А потом тот самый боец, который смог избежать копья в спину, подошел к Звездочету и одним диагональным ударом сабли, рассек старику голову. Тело деда Кучума не успело еще коснуться земли, а у Лисы уже выбили копье, навалились со всех сторон и повалили на спину.

Крылатый всадник с, перекинутой через седло бездыханной Трицитианой, не пожелал стать свидетелем того, что сейчас должно было произойти с девочкой. Он тронул своего коня шпорами и поехал прочь.

Лиса кусалась, царапалась, старалась вырваться, но смуглые грязные руки южан держали крепко. И тогда варварка прибегла к последнему средству, к оружию отчаяния, которое доступно лишь прекрасной половине человечества. Девочка пронзительно завизжала.

Крепко зажмуренные глаза Мамбы резко открылись.

Аргилай скрипнул зубами, по-звериному оскалился и спрыгнул с крыши. Это не было похоже слепую ярость, которая уже не раз овладевала юношей в бою. Это было что-то иное. Словно давно забытое и теперь вновь обретенное. На несколько уровней выше любой силы, которую придает ярость. Усталость улетучилась, вытесненная внутреннем пламенем. Тело стало легким, как перышко,