Парень в шагающем саркофаге - Влад Тепеш

туда-сюда, туда-сюда — я перенес десять, двадцать, тридцать человек. Искин сообщает о критическом нагреве — плевать. Сорок, пятьдесят, шестьдесят, включая Аврору. Перенесены все дети постарше, настал черед женщин и младенцев. Семьдесят, восемьдесят, девяносто, сто — еще немного! Одна ступня выходит из строя и больше не ощущается, держать равновесие становится сложнее. Сто десять, сто двадцать, сто тридцать…

Когда осталось перенести всего восемь мужчин, отказали оба коленных сустава, и я рухнул в лаву. Хорошо хоть, с пустыми руками. Зрители, наблюдающие за моими действиями, закричали или заплакали — кто как.

Поднимаюсь на колени и на одну руку, вторую держу в воздухе.

— Вам, — сказал я мужчинам, — придется прыгать. Я буду перебрасывать вас по одному. Бросать буду подальше.

Первый пошел! Он сгруппировался в воздухе и покатился по камням. К нему бегут люди, он кое-как поднимается. Второго и последующих ловили толпой.

Наконец, я перебросил последнего. В этот момент отказала и рука, я опираюсь на последнюю. Пытаюсь переползти лаву — и увязаю в трех метрах от «берега».

Тут на край, заслоняя лицо рукой от жара, выбежал японец.

— Мы сейчас подгоним грузовик и загоним к тебе! Ты выберешься из кабины в кузов!

— Я не могу выбраться из кабины, потому что у меня нет кабины. Я — мистер Робот.

Он смотрит на меня, и даже сквозь марево горячего воздуха я вижу его глаза. Кажется, он уже осознал, что у меха нет достаточного места для кабины, в которой мог бы поместиться целый человек. Теперь ему понятна вся безнадежность моего положения.

Аврора ревет навзрыд, вырываясь из объятий женщины, протягивает ко мне руки и твердит, как заклинание:

— Нет, нет, нет, синьор Робот!!! Нет! Нет! Не хочу! Нет!

— Аврора, не плачь. Со мной не случится ничего плохого, потому что я — Робот. Я не чувствую боли. И умереть я тоже не могу, потому что роботы не умирают — они возвращаются обратно в Небесную Сеть. Я возвращаюсь домой, Аврора, порадуйся за меня. У тебя тут все будет хорошо, и у меня дома тоже все будет хорошо. Прощай, и я был очень рад, что нам с тобой довелось побыть друзьями. А теперь поспешите! Вулкан может рвануть в любой момент.

И вот они уходят, оглядываясь. Взрослые понимают, как на самом деле обстоят дела и какую жертву принес ради них неизвестный пилот, заживо запаянный внутри меха. Я еще умудряюсь поднять руку и помахать Авроре.

Мне видно, как они забираются в грузовики и отправляются прочь. Они спасены.

— Искин, связь с базой есть?

— Есть, но слабая.

— Отправляй команду отбоя. Остановить и отключить все системы. Наша война закончена, наша миссия завершена, хоть и не так, как планировалось.

— Слушаюсь, командир. Системы отключены. Внимание, нагрев критический. Повреждение важнейших систем жизнеобеспечения.

— Это уже неважно. Мы сделали, что смогли.

Ну вот и все, это конец, и я этому рад. Я ухожу, сделав главное дело своей жизни и оставив после себя легенду о таинственном Роботе. Конечно, когда мою базу найдут — все поймут. Так что это будет всем легендам легенда — о человеке, посланном с темной целью, но перешедшем на сторону Света…

Так, вот теперь пора достать цианид: мне не очень хочется сгореть в лаве. Я боли не почувствую, но все равно неприятно. Дерьмо, а ведь я не успею перебрать все комбинации!

Хватаю коробку слабеющими пальцами. Черт…

— Код — день вашего рождения, — сообщил искин.

— Ах, так ты знал код?

— Знал, на случай, когда иного выхода уже не останется. Если бы я был человеком — то гордился бы службой под вашим командованием. В добрый путь, командир.

— Прощай. Я не смог бы сделать все это без тебя.

И в этот момент корпус дернуло так, что коробка вылетела из моих пальцев. Какого черта⁈

Подключаюсь к паре последних сенсоров…

Екарный бабай!

Нечто чудовищно огромное, размером с футбольное поле, бесформенное, с кучей щупалец длиной в десятки метров зависло надо мною, опутав меня этими самыми щупальцами. Часть из них пиявкоподобные, часть — с присосками. Существо уцепилось в меня, потянуло… И вытащило из лавы, я вижу, как раскачивается мир вокруг меня.

Хм… Предсмертный бред?

— Искин, ты это видишь⁈

— Фиксирую неизвестного летающего представителя мегафауны.

Значит, не бред.

Тварь несет меня куда-то — и это хорошо, что меня. Значит, грузовики оно не заметило.

— Искин, у нас есть система самоуничтожения⁈

— Не предусмотрено конструкцией.

Пулемета уже нет, что делать-то?

И в этот момент в моем поле зрения появляется еще одно такое же, но больше. И тут…

То, другое, испустило из себе ослепительно белый луч — или то струя плазмы? Этот луч прошелся поперек горы, взметнув стену огня и камней, и прочертил перед надвигающейся лавой ущелье длиной в сотню метров и глубиной в десятки, наверное.

Едрить колотить, что за⁈

— Фиксирую интенсивный радиосигнал.

— Подключи.

Сквозь треск помех я разобрал слова.

'…меня? Понимаешь меня? Ты слышишь меня? Понимаешь меня?'

Мне стало жутко: все четыре слова сказаны разными голосами. Словно четверо людей — трое мужчин и женщина — собрались у микрофона и каждый по очереди произносит одно слово. У них еще и чистота сигнала и громкость не совпадают…

И тут до меня дошло. Тот, кто пытается со мной связаться, не может говорить вообще, он общается обрывками услышанных радиосигналов, составляя из них фразы.

— Я слышу тебя. Кто ты⁈

— Тот, кто нашел у тебя убежище. Тот, кого ты снабжал пищей.

— Ты… Кривой Жук⁈

— Это я. Я не кривой, просто не связан требованием симметрии, как ты. Но это отличие не играет никакой роли.

— Ну ничего себе ты вымахал за несколько лет!!! А кто тот второй? Твой соплеменник?

— Нет, это тоже я. Я такой же, как и ты. Как и ты, я состою из многих частей, которые произвожу или отращиваю по мере надобности. Только ты состоишь из металла, а я — преимущественно из органических соединений. Но в остальном мы с тобой очень похожи. Что до Кривого Жука — то это, как говорят люди, резервная копия. Они насорили вокруг планеты, а я по неосторожности наткнулся на этот мусор. По стечению неблагоприятных обстоятельств я получил повреждения одной из самых важных частей меня и рухнул на планету, успев разбросать «резервные копии». Уцелела только одна, та, которую ты назвал