Выжить, чтобы умереть - Сергей Станиславович Юрьев

приготовился к прыжку, но оказалось, что острие очередной стрелы уже направлено на него, и девочка вот-вот отпустит натянутую тетиву. Вместо того чтобы прыгнуть вперед, он метнулся влево – и вовремя. Через мгновение оперенное древко уже торчало из земли – как раз там, где остались следы его босых ног. Не шагни он в сторону, стрела вонзилась бы в ступню. Теперь времени для раздумий не оставалось. За первым выстрелом мог последовать второй, поскольку из колчана за спиной девчонки торчало еще несколько оперений. Оставалось либо уклоняться от стрел, продвигаясь вперед, либо поступить с юной лучницей так же, как с ее покойным приятелем. Но как-то рука не поднималась стрелять в девчонку. Тем более – из оружия, способного превращать в пыль тяжелые танки.

Ему повезло. Он в три прыжка достиг края поля, хотя за спиной прогремел взрыв – одна из двух выпущенных Фатимой стрел, вероятно, угодила прямо в детонатор одной из мин.

– Зачем?! – Он вырвал лук из ее ручонок. – Зачем ты это делаешь?

– Я не хочу! – невпопад ответила она. – Я не хочу, чтобы кто-то был. Я хочу одна.

– Так и иди себе…

– Правда? Ты не хочешь со мной?

– Иди-иди. Только без этого. – Он вырвал у нее лук и с трудом согнул его через колено. Пришлось приложить немалые усилия, прежде чем гибкое клееное дерево затрещало и переломилось. – А то еще выстрелишь мне в спину.

– Я не могу без него. Я без него погибну.

– Ты и с ним погибнешь, – хладнокровно ответил Матвей. Почему-то ему было сейчас совершенно не жаль девочку. Она явно была не так беззащитна, как могло показаться – эти черные глаза, полные страдания, в иной ситуации могли выручить ее не хуже любого оружия. – С ним ты погибнешь даже скорее. Иди и не оглядывайся. Пошла!

Она пошла. Не оглядываясь. Краем поля. Одна. Как хотела… Странная девочка. Либо в этом маленьком хрупком тельце скрывается монстр, либо прежняя жизнь начисто отучила ее кому-либо доверять. Так или иначе, первое препятствие пройдено, а значит, надо быть настороже.

– Кхе-кхе, – раздалось за спиной. Матвей резко оглянулся, держа наготове аннигилятор, и увидел, что странный тип, которого он только что прикончил, как ни странно, сидит на коврике. Только на нем вместо комбинезона защитной раскраски, синий шелковый халат, украшенный причудливой вышивкой. Рядом с ним стоит кальян и золотая ваза, полная экзотических фруктов и восточных сладостей.

– Не беспокойтесь, молодой человек, вы меня действительно убили, и я не представляю для вас ни малейшей опасности, – заявил призрак, попыхивая густым дымом. От прежнего костюма на нем остался лишь тюрбан, но теперь он был украшен огромным рубином и сиял безукоризненной белизной.

– Кто вы?

– Законный вопрос. Я – старый маразматик, склеротик, беспринципный тип, человек, которому неведомы ни муки совести, ни сострадание. Словом, Радж Раджниш, член совета директоров Корпорации «Орго», теперь уже, конечно, бывший. Я мертв, и мне уже нечего терять, хотя приобрел я целую вселенную наслаждений. Причем в собственность. Так что могу дать вам пару советов.

– Как лучше сдохнуть?

– Ну зачем же так сразу? Мы далеко не в одинаковом положении, и цели у нас могут быть разными. Впрочем, я сам до последнего момента и подумать не мог, что умереть здесь – моя цель. А теперь предельно ясно осознаю, что лучшего исхода и быть не могло. Да вы присядьте. – Он махнул рукой, и перед ним на траве возник другой коврик.

– Я предпочитаю стул.

– Не вопрос… – Радж щелкнул пальцами, и коврик трансформировался в стул, мягкий, обитый синим бархатом, на вычурных резных ножках.

Прежде чем сесть, Матвей ухватился за его спинку, желая убедиться в том, что тот реален.

– Здесь только мертвые так могут?

– О нет! Конечно, нет… – Радж усмехнулся, обнажив ровные ряды керамических зубов, сияющих белизной не хуже тюрбана. – Просто я здесь не впервые. Я уже проходил Лабиринт. Я знаю, как здесь надо себя вести, чтобы получить шанс на успех.

– А разве мертвые могут участвовать в Игре?

– Едва ли. Смысла нет. Здесь загробное существование едва ли чем-то отличается от привычной жизни. А кем я стану после очередного перерождения в обычном мире – одному Шиве известно. Где я, а где дхарма? После такой жизни, что я прожил, можно рассчитывать воплотиться лишь в мокрицу или в лишайник, да и то – в лучшем случае. И я благодарен вам и той юной коварной красотке за то, что вы лишили меня жизни именно здесь и сейчас. Сам я едва ли решился бы на это. Так что у меня есть причины быть благодарным. Впрочем, я лишь советом могу помочь вам выбраться отсюда. Ввязываться в местные разборки я пока не готов. Сотрут в порошок и развоплотят, а это больше, чем потеря жизни. Это потеря вечности. А жить-то хочется, даже если ты уже покойник.

– Значит, здесь еще кто-то есть?

– А как же! Здесь застряли тысячи таких же живых мертвецов, как я. И у каждого, кто уцелел в междоусобных конфликтах, накопилось немало возможностей и ресурсов. Так что главные препятствия – не те, что изначально были в Лабиринте. Первопроходцам хватало разума и везения, потому что им противостояла всего одна программа, а теперь их тысячи. Стоит тебе не понравиться кому-нибудь из местных царьков – ты покойник. Или хуже того – ничто. Ну, все… Некогда мне с тобой болтать. Обустраиваться надо, быт налаживать.

– Постой! Так что это такое – Лабиринт?

– Не знаю. Мне все равно. Главное – не лезть на рожон, не соваться в чужие дела, жить в свое удовольствие, и тебя даже не заметят.

Собеседник начал медленно растворяться в воздухе. Матвей поднялся со стула, надеясь схватить Раджа за рукав халата. И вовремя. Стул тоже исчез, и командор повалился бы на землю, если бы не привстал.

И что теперь? Куда идти? Что делать? Здесь даже невозможно понять, жив ты или мертв. И спросить не у кого. Не лезть на рожон? Жить в свое удовольствие? Легко ему говорить. Как это у него ловко получалось-то? Даже у мертвого. Хочешь – коврик, хочешь – стул… А может, здесь это каждому дано? Этакая страна чудес. Мир исполнения желаний. А не пожелать ли чего-нибудь? Воды, например! Матвей только сейчас почувствовал, как у него пересохло в горле после скачков по «минному полю». Он закрыл глаза, полагая, что так будет проще дать волю воображению, и тут же почувствовал, как на темечко упала крупная холодная капля, а потом в лицо ударили твердые брызги