Активная разведка - Сергей Юрьевич Сезин

Глава двенадцатая

Алтайская добровольческая армия была сформирована: два полка пришли известно откуда, еще три набраны на месте, и один уже имелся, так как его еще Шужэнь создал. Получены броневики и артиллерия, в небе ревут самолеты, которые называются официально «Де Хэвиленд» (ну да, Р-5 – потомок Р-1, который тоже потомок «дехэвилендовского» самолета). И немного натренировавшиеся китайские войска. Самое главное – не дать им настолько обожраться опиумом, чтобы они ходили на пулеметы в полный рост (ну, если их так тянет), тем более не валялись и видели интересные сны. И эти силы ударили по повстанцам. Части Ма, как всегда, метались от полюса к полюсу и, если уж не могли взять Урумчи и свергнуть губернатора Шэня, то разогнали Восточно-Туркестанскую Исламскую республику, а потом и сами были разбиты. Шэнь пока показывал чудеса адекватности для китайского чиновника, задобрил половину вождей повстанцев обещаниями автономии, оттого они перестали бить китайцев, а с упоением стали бить друг друга. Президент Восточно-Туркестанской Исламской республики Нияз Ходжа взят на китайскую службу…

Читатель ощущает некое сходство с книжной историей «Саги Льда и Пламени» и реальной «Войны Алой и Белой Роз»? Оно и было. Но сейчас в этот хаос добавили больно много ингибитора реакций в лице Алтайской добровольческой армии, и химическая реакция в Синьцзяне пошла по нужному пути.

                       Здесь игра большая в чет и нечет,

                       Волк в лесу, а в небе ясный кречет,

                       А в надях ревет автомобиль[14].

К апрелю 1934 года восставшие были разгромлены, и можно было убирать замаскированную часть «алтайцев» на родину. Временно оставили 450 человек личного состава с батареей, чтобы восстававшие дунгане не подумали, что пришло их время, и снова не подняли голову, и еще около сотни специалистов вроде пилотов и танкистов остались для освоения местными новой техники. Года на два, точнее, до 1937 года их усилий хватило. Пока же Шэнь подписывал нужные договоры с СССР. А когда дунгане и уйгуры очередной раз подняли мятеж, то снова пришли на помощь Красная Армия и НКВД. И Ма очередной раз получили по зубам. Дальше было еще интереснее. Синьцзян, хоть и числился китайским, но многие местные начальники просили о принятии края в СССР, и тот самый Шэнь восхотел стать членом ВКП(б) и стал им.

Поскольку началось вторжение Японии в Китай, территория Синьцзяна стала перевалочной базой для снабжения китайцев советской техникой, и через его территорию шли караваны машин и летели самолеты с грузами, да и военные самолеты перегонялись. В Урумчи был построен авиазавод, собиравший истребители для китайской армии по советским чертежами из советских деталей. В горах Синьцзяна искали и находили очень нужные и для СССР минералы. Так длилось до 1942 года, когда Шэнь Шицай решил, что дело СССР проиграно, и начал усердно гадить бывшему союзнику. Это он сделал зря, потому что у СССР и его НКВД были длинные руки. Поэтому на много о себе вообразившего Шэня нашлись рычаги воздействия.

В Синьцзяне жило еще много недовольных китайцами вообще и Чан Кайши и Шицаем в частности, поэтому в СССР были образованы будущие партизанские отряды «Буйга» и другие. В январе 1944 года отряд «Буйга» и присоединившиеся к нему местные мусульмане взяли Кульджу. Это стало началом конца правления Шицая. Потому что вскоре его отозвали оттуда, хорошо, что «честно заработанное» он успел вывезти к Чан Кайши. Говорили, что честно заработанного было аж полсотни грузовиков, а злата-серебра многие тонны.

А руководимые из СССР отряды местных товарищей очистили Синьцзян от чанкайшистов. И снова образовалась Восточно-Туркестанская республика…Только уже не исламская.

Егор об этом, естественно, не знал, хотя ему должно было быть интересным узнать о будущем – ведь произошла реинкарнация той самой «Активной разведки», только, возможно, на более высоком уровне.

И РУ РККА и НКВД СССР (летом 1934 года ОГПУ изменило название) отметили его усилия – именные часы от наркома обороны и именной пистолет Коровина от НКВД. Ему также намекнули, что хотели ходатайствовать перед ЦИКом об ордене, но помешало то, что и где делалось товарищем Лощилиным. Награждение командира именными часами и оружием не выглядело, как то, что Егор делал что-то тайное и непонятное – дескать, крепил оборону Союза ССР и за то отмечен.

История закончилась, можно считать ее победой. Пока еще лояльный Шэнь удержался у власти, Исламская республика исчезла с горизонта, и вместе с ней опасность джихада за советские границы. Те, кто мог пойти туда под зеленым знаменем – легли в землю и песок и думают (перед скорым концом): «Что жизнь хороша, но кому-то – ни шиша». Да, ни шиша – Цзинь Шужэню за управление провинцией, при котором она чуть из его рук и Китая не ушла. Полковнику Папенгуту – за интриганство. Многочисленным дунганам и уйгурам, что устлали собой землю, – за то, что пошли за семейством Ма и прочими, у кого семь пятниц на неделе.

Перед отъездом к Егору подошли несколько его подчиненных из белоказаков и спросили, куда он подастся и что делать собирается.

– На Дон поеду или в недальние места. Мне, как и всем вам, обещали амнистию за хорошую работу шашкой. Вот ею и прикрою свои старые грехи.

– А не боишься, господин подъесаул, что тебе многое припомнят?

– Могут и припомнить. Но обрыдли уже азиатцы, одних из которых рубить надо, других сберегать от тех, кого рубить положено. Даже чай ихний колом в горле встает, и путевого вина не найдешь, чтобы душу отмыть от азиатчины! Одни совсем не пьют, другие пьют, но такое пойло гонят, словно из конского навоза! А про то, чем мне заняться… Слышал, что на больших заводах и фабриках, а также на железных дорогах есть военизированная охрана, то есть с оружием. Не возьмут в нее – при конях буду.

– Ты только, господин подъесаул, воришек сразу напополам не руби, как этих вот хуэйцзу под Шитангом, может, они раскаются и исправятся!

– Беспременно сильно рубить не буду, только до задницы, пусть дальше сам разваливается!

Казаки посмеялись.

Они еще поговорили, пожелали друг другу удачи и разошлись. Можно даже счесть, что уроки «Активной разведки» пошли впрок, за поляка или китайца его не примут, но за белого могут!

Позднее до Егора доходили слухи, что те из казаков, кто возвращаться не пожелал, после демобилизации получили от губернатора Шэня 10 гектаров земли и стали вести свое хозяйство, отчего деревни, где они жили, стали напоминать станицы утраченной родины.

Говорили также, что в Урумчи погибшим при защите города от