Активная разведка - Сергей Юрьевич Сезин

– Да, батя, мне и дядя Миша много рассказывал, что в Гражданскую войну не все идейными были, и их в другие ряды заносило, зачастую без желания. Пришли и мобилизовали. А также про то, что, особенно поначалу, к красным прибивалась и всякая сволочь, вроде Булак-Балаховича или Григорьева. И понятно, что это сволочь, стало не сразу, а до того сволочь расстреливала, и, может, даже невиновных. И их родные затаивали злобу не только на этих вот… фигур, но и на Советскую власть.

– Да, Миша, тяжелое был время. Когда стал царем Михаил Романов, тогда междуусобье длилось вроде как двенадцать лет или даже больше. И, когда Романовы ушли, если по русским губерниям считать, то пять лет, а по нерусским – может, и больше десятка. Ибрагим-бека поймали в тридцать первом, то есть четырнадцать лет. Ну и разная мелочь еще годика два бегала…

* * *

Тяжелый год Егора тоже миновал и не задел. Правда, медаль «Двадцать лет РККА» ему не обломилась. С учетом службы у белых двадцати лет службы не набиралось, а орден он получил не за Гражданскую войну, а позже. Медаль была красивая, но и ладно, не полагается, так не полагается, и без нее есть что носить на груди.

В тридцать девятом году исполнилась заветная мечта его товарищей по «Активной разведке» – кончилась панская Польша и защищать ее желающих не так много оказалось.

                              Вы ня думайте, поляки,

                              что вас будем боронить,

                              мы засядем у окопах

                              и горилку будем пить[15].

Это, конечно, не самый лучший белорусский язык, но чего уже от Егора требовать.

А в сороковом году восторжествовало то, чего добивалась «Активная разведка» в Бессарабии. Там румыны и тени сопротивления не оказали, да еще и побросали оружие и боеприпасы по дороге, чтобы они не мешали уходить.

А завершили это смиренной просьбой вернуть оброненное, которое мешало быстро удрать за Прут и не запутаться шпорами и портупеей в кустах.

Какое-то везение и исполнение желаний по всем фронтам.

А тут еще летом сорокового произошел рост в звании – стал он подполковником. До этого такого звания не было при введении их в Красной Армии. Был такой чин при царе, а в казачьих войсках его аналогом – войсковой старшина. В артиллерии тогда командиры батарей такой чин имели, судя по обоим батареям при их дивизии. И это Анюту запутало. Раньше тремя шпалами в петлицах обладали полковники, а теперь подполковники, а полковник носил уже четыре. Вот и супруга, увидев Егора с новыми знаками различия, решила, что муж теперь полковник! Может, и станет, но пока еще нет.

Миша, недавно получивший звание капитана и шутивший, что скоро догонит отца, снова отстал. Он теперь служил в Белоруссии, в новом тяжелом полку командиром дивизиона. Он зимой подавал рапорты, чтобы его направили на финский фронт, но начальство ответило, что найдется, кому другому финский бетон крушить.

                               В Красной Армии штыки,

                               Чай, найдутся,

                               Без тебя большевики

                               Обойдутся![16]

Миша отказом был недоволен. Егор же ему писал, что всякого человека ждет свое дело, так что и война не уйдет от него, если она ему суждена. Пусть готовится к ней, чтобы выглядеть достойно. Он, конечно, понимал, что молодому такие слова, несомненно правильные, просто в душу не войдут. Вот когда Миша старше станет, тогда и поймет. А пока…

Маша в тридцать девятом закончила школу, но, никак не решив, чем она должна заняться, решила сделать паузу и устроилась швеей на фабрику имени Кирова. Педагогом, как мама, она быть не хотела, но вот кем же? Думала почти год, а затем решила учиться на врача. Ну что же, профессия достойная и всеми уважаемая, да и когда-то семья будет, найдется, кого лечить – и будущего мужа, и будущих детей. Да и мама с папой уже не молоденькие, может, доктор Маша им понадобится.

Егор снова поменял место службы. Таманская дивизия стала базой для формирования новой, 157-й дивизии, которая и осталась в Новороссийске, а 74-ю перебросили в Одесский военный округ. Но Егор к тому времени уже служил в училище, в Краснодаре. Училище сначала было кавалерийским, сейчас артиллерийским, но ходили слухи, что станет каким-то другим.

Это сбылось, но немного позже. Все вроде бы случилось, не хватало лишь нового визита сверхъестественных существ, хоть Курше, хоть Водяного Деда, чтобы вышли они откуда-то и наполнили его жизнь доселе не осознаваемым смыслом. Может, местные боги адыгов передадут привет от Курше? И Егор как бы в шутку стал спрашивать у курсантов из адыгейцев, какие у них раньше боги были, что отвечали за крупный рогатый скот или воду. Курсанты явно чувствовали подвох и мялись, да и было видно, что родные им про это не рассказывали. Но один курсант, когда к нему приехали навестить его родственники, спросил их. Те поразились, но ответили.

Как оказалось, есть два покровителя быков, один из них покровительствует тем волам, на которых пашут, а один – всем прочим быкам. Насчет воды – имелись две девы, которые разным водам покровительствуют, одна речным, а одна морским. Курсант назвал их имена, но они у Егора не удержались в памяти. Ну что же, будет какое-то представление, кто здесь за что отвечает, чтобы не ожидать от покровителя пахотных волов дождя или наоборот.

Осенью сорокового года Маша поступила в мединститут. А Миша-младший решил поступать в Академию. Если очное обучение начальство не поддержит, то учиться заочно. Такой формат обучения существовал. Поэтому ему пришлось тратить часть свободного времени на учебники. Люба его в этом поддерживала.

Эпилог

Но с осени Егор стал ощущать себя хуже. Пока он не занимался физическими упражнениями, все было хорошо, но попытавшись бежать, он быстро сдавал и начинал задыхаться. Если весной или летом он мог бежать во главе колонны курсантов на утренней пробежке и совершать пеший марш вровень с ними, то сейчас уже нет. Что-то происходило с ним, и при этом это была не болезнь вроде туберкулеза, да и старостью язык не поворачивался это назвать. Может, просто пора искать место службы поспокойнее или даже вообще подумать о пенсии? Пока такие мысли Егор жене не озвучивал, вдруг это какое-то временное ухудшение здоровья. И он даже у кадровиков интересоваться не стал перспективами ухода на пенсию.

Но лучше