На тропах судьбы - Тимофей Иванов

с мачтой из Хрустальной берёзы и досками обшивки из Ледяной сосны, — покачал головой Конунг. — Впрочем, это ладно, если понадобится, не сами купим, так через Сигурда, как арканит. А вот уехавшие семьи — это хуже.

— Тут мы были бессильны, — ответил прознатчик.

— Знаю, мешать бы стал только кто-нибудь вроде Ингольва, — проворчал Густав. — И уж сделай мне одолжение, старый друг. Не подключай больше к этому делу идиотов. Есть какие-нибудь вопросы?

— Нет, господин, — ответствовал Глаз Одина.

— В таком случае можешь идти, — махнул рукой владыка Ассонхейма, возвращая взгляд к бумагам. Вопрос с подчинённым был временно закрыт, теперь можно было возвращаться к обычной административной волоките всех правителей.

Она прочно захватила Густава до самого вечера, требуя всё новых решений, резолюций, указов, уточнений, проверок, проверок проверяющих… Только наивный человек думает, что конунги, короли или императоры правят сами. На деле их власть заканчивается на пороге их кабинетов, дальше вращаются шестерни государственных машин, состоящих из государевых людей. Которые делают свою работу не как надо, а в меру своего разумения, постоянно беся верховное начальство. Конунг тут мог лишь радоваться тому, что Ассонхейм устроен иначе, чем та же Сяньская империя, вот уж где чернильное семя правит бал, говорят чиновников там тысячи или даже десятки тысяч. И все получают деньги как из налогов, так и со взяток… Неудивительно, что пять десятков лет назад северяне надавали по шее заносчивым желтолицым, с такой-то организацией. У Ассонов общество разделено на кланы, это конечно предъявляет очень серьёзные требования к правителю, слабого сожрут с сапогами и не поморщатся, но зато регулируется всё в основном само, региональными властями. Попробовали бы тот же Сигурд Медведь или Эйвинд Сокол паршиво заботиться о своих подопечных, им бы тоже быстро пояснили, насколько зря они усадили задницы на троны. А если плохо объяснялось бы, так сам Густав бы помог, ему не нужны были ни идиоты, ни вассалы с сомнительной лояльностью. Даже те же касатки неплохо себя чувствовали так долго только потому, что прежде всегда откликались на призывы выставить воинов в походы. Однако, сколько верёвочке не виться, а кончику всё равно быть.

С этой мыслью Великий Конунг встал из-за стола и покинул свой кабинет, отправившись на свежий воздух. Высокий чертог Викры и правда был высоким, его построили ещё при Ойвинде Белом Драконе и сооружение вышло циклопическим, его можно было увидеть из любого уголка столицы, над которым дворец-крепость доминировал. Даже гигантский ясень в главном капище севера был заметно ниже. Хватало на постройке как галерей для лучников с бойницами, из которых удобно вести стрельбу сверху вниз, не подставляясь, так и открытых балконов, которые было бы правильнее называть площадками. Самая верхняя и самая крупная вовсе была примерно тридцать на сорок шагов и на ней обычно устраивали совет конунги под Оком Одина, если всё-таки перед ними вставал вопрос, который необходимо решать сообща.

Густов сомневался, что для Отца Дружин есть разница, соберутся ли они под крышей или на свежем воздухе, но традиции придерживался. К тому же сам огромный балкон ему нравился, особенно по вечерам. Приятно было посмотреть на свой город почти с высоты птичьего полёта, убедившись лично, что он растёт и развивается. Правда в этот раз он оказался там не в одиночестве.

— Здравствуй, отец — поприветствовала его Эйдис, которая прежде чем заметить родителя меряла балкон шагами.

— Доброго вечера, Огонёк, — усмехнулся Густав, опять напоминая чаду его детское прозвище. — Решила тоже полюбоваться городом?

— Скорее проверить кое-что, — отозвалась дочь, осматриваясь вокруг.

— И что же можно проверять на самой высоком балконе нашего чертога?

— К примеру посмотреть, являются ли новоделом все перила вокруг него, — пожала та плечами.

— И что же ты выяснила? — улыбнулся Конунг.

— На всех малых балконах дворца их сделали при постройке, ну или хотя бы в одно и тоже время. Хотя что там гранитному борту будет, за который не то что от стрел, от снаряда баллисты спрятаться можно, — ответила дочь. — А вот на больших площадках их добавляли позже и здесь камень выглядит самым свежим. Ну по крайней мереб насколько я могу судить. Жаль только время точно не прикинуть.

— И что из этого следует? — задал новый вопрос владыка ассонов, слегка удивившись странным исследованиям дочери. — И зачем тебе точность в этом вопросе?

— Тебе же жаловались мои хускарлы, что я сплавала за Белым Вороном, а вернулась верхом на белопузом морском змее? — спросила Эйдис и после кивка собеседника продолжила. — Мы тогда говорили о тайнах и он припомнил старые саги об основателе нашего рода. С его слов Ойвинд мог обращаться в белого дракона, как он — в обитателя глубин.

— Забавная идея, — улыбнулся правитель, ответив на невысказанный вопрос. — Но думаю, уж наш-то собственный клан об этом бы знал получше других. Только мне отец ничего такого не рассказал по секрету даже как наследнику, хотя с Хьярвордом у нас есть парочка тайн, как между отцом и старшим сыном.

— И это странно, — качнула головой дочь. — Я просто присмотрелась и подумала. У нас тут наверху самая большая площадка, на которую самый короткий путь именно из твоих покоев. И внизу больших балконов не четыре, по сторонам света, как вирдманы любят, а пять, по числу детей Ойвинда. В камнях я не большой знаток, но бьюсь об заклад, перила тут стали появляться не раньше, чем ветвь Рагнара прервалась и старшинство перешло к нашей. На Багряном поле ведь тогда и Великий Конунг пал, и четверо его сыновей с внуком от старшего.

— Да, Торстейн наследовал, потому что его племянник тайно пробрался на корабль отца, — задумчиво проговорил Густав, мысленно ругая последними словами малолетнего идиота. Конечно приятно, что именно его семья стала правящей, но тогда из-за того что старший род прервался, Ассонхейм хлебнул лиха. — Но что это меняет? Многие воины в древние времена были не без волшебных талантов, возможно наш пращур один из таких. Только вот сомневаюсь, что ты начала поиски именно ради такого ответа.

— Именно, — улыбнулась рыжеволосая девушка. — Дело тут в том, что вирдманы обычно оставляют записи для наследников. Пусть своих детей Ойвинд, прежде чем пропасть, толком не доучил или они просто решили сосредоточиться на воинских премудростях, в его книгах с дневниками наверняка должно быть немало