На тропах судьбы - Тимофей Иванов

ребёнок Великого Конунга, не великого полёта птица. Но при этом кровь не вода, определённый вес её слова имеют. Так что всё в целом сложилось довольно неплохо и пьянку можно было считать удавшейся.

А с утра пораньше я ополоснулся в море, прогоняя остатки сна и по воде отправился с пляжа в ту часть острова, которая изобиловала торчащими из воды скалами и валунами. К кораблям это было достаточно близко, чтоб меня даже было видно с палуб крайних драккаров, частично вытащенных на берег, но вместе с тем достаточно далеко, чтобы никому не мешать очередным «Хшщщ», оплавившим камни. А огонь их реально оплавлял! Мощь звуковой магии заметно возросла, что не могло не радовать и побуждало меня в скором времени взяться за перо. Помимо чтения книг я довольно скрупулёзно вносил в дневники всё что касается моих магических исследований и опытов.

Правда, от них меня, к сожалению, отвлекло появление Эйдис, решившей тоже прибыть морем. Паршивка не придумала ничего умнее, чем отправиться плавать в нательной рубахе ниже колена, в которой выбралась из воды на один из камней со словами:

— Доброго утра. Вижу не одна я люблю освежиться.

Мне на это оставалось только мысленно поморщиться. Ну да, ну да, просто здравствуй, просто как дела. И расположилась ты так чисто случайно, чтоб намокшая ткань получше формы очертила. Вслух мне правда пришлось ответить:

— Доброго. Сегодня море особенно бодрит, аж вылезать не хочется.

Только вот сказав это, я начал спускаться в воду. Контролирую своё тело я конечно хорошо, однако сопротивляться физиологии всегда непросто, а даме не к чему видеть, как начинает топорщиться моя набедренная повязка ввиду долгой разлуки с женой. Столичная аристократка однако имела несколько иное мнение и вместо того, чтобы отпустить меня с миром проговорила:

— Можно задать тебе вопрос?

На ты мы перешли ещё вчера под хмельной мёд, в воде я был уже по пояс, а отказывать дочке Густова на пустом месте причин вроде бы не было, потому мне осталось только пожать плечами со словами:

— Задавай.

— Ванланд ведь был не совсем не прав. А дракон пал не совсем так, как ты со своими людьми рассказал?

— Не совсем, — честно признался я. — У всех есть свои маленькие тайны и то, как правильно убивать драконов, относится к моим. Не сомневаюсь, что у твоего клана таких тоже хватает, одно наследие Ойвинда Ледяного Дракона чего стоит, как и причины, почему вы им не пользуетесь.

Посмотрев на мою лукавую улыбку Эйдис подумала пару секунд, но потом всё же поинтересовалась:

— И что же ты знаешь о наследии нашего великого предка?

— То же, что и все, только не бездумно слушаю саги под хмельной мёд, — развёл я руками. — В той же «Песне о двух драконах» чётко и ясно сказано, что в небе сражалось два ледяных монстра, рвали друг друга когтями и клыками, пытаясь заморозить ледяным дыханием нескончаемой зимы. Да и в остальных сагах хватает намёков на то, что ваш основатель время от времени сражался отнюдь не клинком или магией. Так что у вас точно должен быть припрятан секрет, как обернуться до ужаса опасной летающей волшебной тварью. Вирдман не мог не оставить его потомкам.

— Коготь и Клык звались магические клинки Ойвинда, что до сих пор лежат в нашей оружейной на почётном месте. А свой собственный кинжал на цепи ты называешь Жало Скорпиона, — рассмеялась девушка. — Да и с чего бы нашему пращуру быть не воином, а вирдманом? Ледяное дыхание было артефактом вроде пояса, который носит Ванланд. Жаль только, его Ледяной Дракон в старости всё-таки утратил.

— С чего бы, спрашиваешь ты? — отозвался я, заходя всё глубже в воду спиной вперёд и радуясь, что дно тут обрывается в морскую бездну очень резко. — Наверно потому, что мы с Ойвиндом немножко похожи.

После последних слов мной был совершён несложный трюк с падением в воду из которой я поднялся уже в виде морского змея. Только вот драконье сердце похоже отметилось и тут, мои размеры были несколько больше ожидаемых, я вполне себе сравнялся с молодыми особями «северной породы», которых уже можно считать взрослыми. Эйдис правда не была в восторге от моей безобидной шутки. Она вскочила на камне, где прежде сидела, рефлекторно попытавшись нащупать на отсутствующем поясе топор с возгласом:

— С#тья!

— Ха-ха, видела бы ты сейчас своё лицо! — телепатически передал я ей.

— Альвгейр! Ё@ твою ₽@! У меня чуть сердце прямо в руки к Хелль не прыгнуло!

— Ну так не прыгнуло же, — снова рассмеялся я, жалея что делаю это беззвучно. — Тебя до кораблей подбросить?

— В смысле? — последовал вопрос от девушки.

— В прямом, — отозвался я, подбираясь к ней по скрытым под водой камням. — Цепляйся за мою шею и заставим твоих телохранителей, что сейчас бегут сюда, сложить пару новых сочных ругательств.

Как я и ожидал авантюризм Эйдис был не чужд и она на меня только что не прыгнула. Везти лишний груз над водой было неудобно, я всё-таки не плезиозавр с длинной шеей и четырьмя ластами. Но с горем пополам управился и сгрузил рыжеволосую валькирию на палубу её корабля под офигевшие взгляды хирдманов Великого Конунга, не удержавшись напоследок тихо передать телепатией ей одной:

— Теперь можешь всем хвастаться, что прокатилась на самом большом из змеев Ассонхейма.

От такой формулировки незамужняя барышня покраснела, сверкнув на меня глазами, но мне удалось быстро ретироваться, гнусно подхихикивая про себя. Не одной Эйдис надо мной издеваться в мокрой рубахе на голое тело. Я за такое могу и отомстить.

Интерлюдия 3

Великий Конунг Ассонхейма Густав Клауссон спокойно выводил буквы на листе пергамента остро отточенным гусиным пером, игнорируя присутствие в своём кабинете ещё одного человека, стоявшего перед ним. Указ о направлении в Соколиное Гнездо четырёх кнорров с зерном и двадцати бочек с черновересковым мёдом обретал свою форму. Сегодня ты помогаешь клановому конунгу, показывая свою щедрость, завтра он помогает тебе, выставляя воинов или нужным образом голосуя на совете конунгов, буде тот придётся собрать. Привычная работа механизма власти, состоящая не только из силы правящего дома и клана, но и из сдержек, противовесов, а также взаимопомощи. Фокус тут был только в том, чтобы выгода Викры была несколько больше любой клановой столицы.

Его отец, Клаус Хельгисон,