Гений Медицины. Том 3 - Игорь Алмазов

— А что именно из моих слов показалось вам чушью? — полюбопытствовал я.

— Что за осложнение, которое влияет на магический центр? — фыркнул Кобылин. — Это ерунда, детские сказки. Ясно же, что женщина просто решила проверить свои магические силы. Или вообще, диверсию совершила в клинике! Её надо немедленно отсюда выписывать, и предоставить счёт за ремонт!

Что он вообще несёт⁈ Как я и думал, заместитель, присланный от министерства, умом не блистал. Я подозревал, что он станет новым источником проблем, но не так сразу!

— Константин, такое осложнение и правда есть? — осторожно спросил Зубов. — Звучит действительно несколько… надуманно.

А теперь мне и мой наставник не верит! Кажется, в современном мире с магическими заболеваниями знакомы очень и очень плохо.

— Действительно есть, — вздохнул я. — Ухудшение состояния у мага вызывает стресс у организма. Стресс приводит к тому, что активируется магический центр. Результат вы видите сами. Я бы сказал, что ерунда — это предположения Семёна Михайловича. Какая ещё диверсия?

— Как вы со мной разговариваете? — взвизгнул тот. — Скоро состоится новый конкурс на лучшую клинику города. И конкуренты вполне могли заслать сюда мага, который испортит ремонт! Да ещё и вас подговорить, вот это всё нам наговорить!

Он теперь ещё и меня обвиняет в сговоре с каким-то конкурентами? Ох и плохая же нота для начала знакомства…

— Я прохожу здесь интернатуру, зачем мне вообще с кем-то сговариваться? — вздохнул я.

— Если вам в другой клинике обещали место, при условии, что та клиника выиграет соревнования, — торжествующе ответил Семён Михайлович. — Но не выйдет!

Да он ненормальный!

— Никто меня не подговаривал, — вздохнул я. — Никто не просил меня ничего говорить. Я вам сказал так, как было на самом деле. И пациентка не будет платить не за какой ремонт. Это симптом заболевания, и она в нём не виновата.

Дело было даже не в том, могла Евгения оплатить или нет. Аристократка, из богатого рода, думаю смогла бы. Но давайте делать всех пациентов виноватых в их симптомах! Винить их не знаю, за рвоту например. За жидкий стул. За паралич ног. Это же бред!

— Ну у вас и отделение, — возмущённо произнёс Кобылин. — Я напишу обо всём этом докладную в министерство здравоохранения! И дополнительно разузнаю про вашу пациентку, раз вы ничего делать не хотите. А вы наведите в отделении порядок! Ситуация будет обсуждаться на более высоком уровне. Всё!

Он развернулся, и пошёл к лифту. Наверное, чтобы отправиться на более высокий уровень.

— Как он умудрился так намокнуть? — проводив его взглядом, спросил я. — В воде повалялся?

— Стоял возле раковины в сестринской, когда всё началось, — смущённо ответила Надежда Васильевна. — Вода хлынула на него, и он намок.

— Константин Алексеевич, пройдёмте в ординаторскую, — строго заявил Зубов.

Когда мы пришли в нашу комнату и закрыли за собой дверь, он решил выказать своё недовольство.

— Это что такое было? — возмутился он. — Первое знакомство с новым заместителем главного врача, а вы уже успели влезть в конфликт? Константин, ну неужели нельзя было пойти на уступки?

— На какие это уступки? — я возмутился не меньше его. — Он винил бедную пациентку чуть ли не в измене Российской Империи! Подставила, притворилась, сама активировала магию. Я же её осматривал! Когда возникла вся эта ситуация в отделении, она вообще была без сознания!

— Но ведь точно мы утверждать не можем, — упёрся Михаил Анатольевич. — Может быть, это действительно шпион от конкурентов. И Семён Михайлович прав.

— Я её осматривал, — повторился я. — И уверен в своём заключении.

Наставник тяжело вздохнул и устало присел на диван.

— Я верю вам, Константин, — заявил он. — Но вы ведь понимаете, что если бы подали всё это помягче… Я бы смог договориться с новым заместителем. А теперь мы вообще не влияем на ситуацию.

— Я не собираюсь ни перед кем прогибаться, — пожал я плечами. — Он на ровном месте оскорблял и пациентку, и меня. Я посчитал это неприемлемым. И от слов своих не отказываюсь.

— Сложный же у вас характер, — вздохнул Зубов. — Я вас очень уважаю. Но как уже и говорил, проблем от вас тоже немало.

По крайней мере, он меня услышал.

— Сильно отделение пострадало? — я решил перевести тему.

— Между этажами сделаны водонепроницаемые прослойки, так что не сильно, — ответил наставник. — По правде сказать, вообще не пострадало. Сантехники сейчас проверят раковины, санитарки соберут воду. И всё. Максимум, пострадали вещи, стоявшие на полу. Но высохнут.

Тогда я вообще не понимаю, в чём причина такого яркого возмущения Семёна Михайловича. Какое ещё оплачивание ремонта, если ремонт не нужен!

Знакомство у нас с ним действительно не задалось. Этот человек показался мне неприятным, самодовольным и самовлюблённым. Подозреваю, что от него будет много проблем…

* * *

Семён Михайлович вернулся в свой кабинет, снял пиджак и закатал штанины. Надо запасной костюм на работе обязательно иметь, чтобы не было вот таких ситуаций!

Кабинет-то какой убогий дали. Маленький, тесный, неуютный… То ли дело кабинет главного врача.

Кобылин сегодня вовсю им любовался, когда с утра впервые пришёл на работу. Этот кабинет и должен стать его.

Он достал телефон и набрал номер своего друга и коллеги из министерства, Дмитрия Александровича.

— Ну что, как там на новом месте? — бодро спросил тот, взяв трубку после первого же гудка.

— И не спрашивай, — фыркнул Семён. — В отделениях бардак, везде бардак. Работы непочатый край.

— Так это же тебе на руку, — подметил Дмитрий. — Главное, чтобы министерство увидело, насколько всё плохо — и что в кресле главного врача должен сидеть ты.

— Для этого «Империя здоровья» не должна в этом году выиграть в конкурсе, — задумчиво ответил Семён Михайлович. — Перестанет быть лучшей, а я заявлю в рапорте, что это из-за нынешнего главного врача. И всё, дело в шляпе.

Именно поэтому Кобылин так обрадовался, когда Министерство здравоохранения отправило его на эту должность. Время достигать личных целей!

— Проблем никаких не возникло? — поинтересовался Дмитрий Александрович.

— Одна есть, — нехотя признал Кобылин. — Есть тут молодой врач-интерн, который чувствую, может мне помешать делать всё то, что я задумал. Боткин