Школа дорог и мостов - Тамара Витальевна Михеева

Я даже обиделась на Яну: чего это она решает, мое или не мое? На ремеслах мне нравилось прясть, хоть было и непросто. Интересно, а кто такая Тхока?

Савва уже начинал подавать знаки, что пора бы нам выбираться, да и я устала лежать на ребристой крыше, как вдруг Алехин сказал:

– Страшно отправлять в Рионелу Кира.

– Попробуй не отправь, – сказала Яна, и мне показалось, что она закатила глаза. – Он все тут разнесет. Вы бы знали, мальчики, как с ним бывает трудно.

– Не наговаривай, – улыбнулся Алексей Васильевич. – Отличный парень вырос.

– Ну да, ну да, тебе-то он мозг не выносит, только восхищается. Поживи как-нибудь на каникулах с этим славным подросточком…

– Они все в этом возрасте такие, – вздохнул Алехин. – «Улыбаемся и машем». Терпим то есть, что еще нам остается. Это пройдет. Ладно, давайте расчертим предварительный мост…

И они ушли с балкона. Мы продолжали лежать: Кир в середине, а мы с Савкой по бокам. Лежали и смотрели на него, а он смотрел вниз. Губу закусил. Вот-вот разревется.

– Кир… – начала я.

Но Савва перебил:

– Я могу сделать вид, что мы ничего не слышали или у нас случилась амнезия, но вот у Си такое мощное воображение, что она себе таких ужасов напридумывает…

– Яна – твоя мама?! – не выдержала я, а в голове крутилось: да нет… ну сколько ей? Лет тридцать? А Киру – четырнадцать, не могла же она его так рано родить? Хотя почему не могла, может, и могла… ну, физически уже точно могла, и раньше рожают.

А Кирилл уже заорал:

– Никакая она мне не мама! – и тут же сник. Сел, подтянул к себе ноги. – Я сирота. А Яна – моя опекунша.

Наконец-то все встало на свои места: и нежное отношение к нему многих преподавателей, и то, что он так хорошо знает школу и как устроен учебный процесс, и даже то, что он бесится из-за ткачей.

– Ты вырос здесь? – восхитился Савва. Видимо, его мысли шли по тому же кругу, что и мои. – Здорово! Везет же тебе!

– Везет? – сощурился Кир. – Везет?! Да пошел ты!

И, вскочив, он бегом бросился к чердачному люку. Мы с Саввой переглянулись.

– Э-э-э-э-э-э-э… – пробормотал Савва. – А что я сказал-то?

– Может, из-за родителей? – предположила я. – Мы же не знаем, как они погибли и когда.

Лицо у Саввы сделалось жалостливым и беспомощным.

– Вот я балда…

* * *

На обед Кир не пришел. Савва, не терявший аппетита даже в сложных обстоятельствах, сказал, что в комнате тоже никого. Унылые, мы поплелись в библиотеку. И возле ее двери увидели Кирилла. Он явно нас ждал: лицо решительное, губы сжаты.

– Я не хочу об этом говорить, – сказал он сурово. – И, если вы мне друзья, вы не будете задавать вопросов. Вообще никаких.

Мы, как завороженные, кивнули.

– И никому об этом не скажете ни слова.

– Ну, мог бы и не напоминать, – обиженно буркнул Савва.

– Спасибо, – сказал Кирилл и толкнул дверь библиотеки, давая понять, что все на этом. Он и правда не намерен это обсуждать. Вот дьявол! Я умру от любопытства!

* * *

Начался сентябрь, приехали ученики ШДиМ. Алехин попросил нас не распространятся про поиск, который нам предстоит, и мы молчали. Киру было легко, все-таки он жил с Саввой, который и так знал, потому что был нашим якорем, а попробуйте жить с Марьяной и не проболтаться!

– Относись к этому как к тренировке навыков следопыта, – посоветовал Савва, и на удивление это помогло.

Мы очень тепло встретились – все третьеклассники. Узнали, что Инга опять сменила мастерскую («Вообще не понимаю, как меня могло занести в ткачи! Теперь-то я понимаю, что смотритель!»), посмотрели очередную порцию сумасшедше прекрасных фотографий Трофима, который летом был на Сахалине и Курильских островах, обсудили с Леней и Колей нашумевший фэнтези-цикл, поздравили Полину, которая стала победителем какого-то крутого конкурса по биологии… Я погрустила, что Варя и Петра выпустились, а я толком не успела с ними попрощаться.

Квест в этом году был еще мощнее, чем в прошлом, а первоклашки казались совсем маленькими. На движении Урсула и Петр Романович драли с нас по три шкуры, и я стала настоящей циркачкой: ходила по канату, делала сальто, жонглировала пятью мячиками, крутила колесо. В конце октября поженились Магеллан и Эмили («Ну вот, а говорили, что у него роман с Урсулой!» – сказала Инга разочарованно), вся школа гудела на свадьбе: разожгли огромный костер, каждый класс придумал творческое поздравление, Морюшкин разрывался между божественными закусками и неземными десертами, а молодожены были такими счастливыми, что от одного взгляда на них у многих намокали глаза.

Несколько раз я созванивалась с родителями: связь у них появлялась редко и плохая, но все-таки было понятно, что им там интересно и хорошо.

* * *

В середине сентября Алехин вызвал меня на тот самый балкон, на котором мы разговаривали перед Рилой. Улыбнулся и сказал:

– Саша, слушай, перед большим поиском я бы хотел, чтобы ты посетила еще одно место. Это недолго и совершенно безопасно – надо проведать мою бабушку.

Я не удержалась и засмеялась:

– Мне поискать красную шапочку?

Алехин смутился:

– И правда, звучит по-дурацки… но так и есть, – развел он руками. – Тхока живет в месте, которое называется Край. Туда вообще-то суток пять добираться от нас, да и не всегда доедешь, но мне удалось проложить дорогу через двери, как если бы Край находился в сопределье. Так что много времени это не займет.

– А зачем? – спросила я. – Ну, не пирожки же с маслом передать?

– Не пирожки, – усмехнулся Алехин. – Хотя кое-какие подарочки мы с тобой возьмем, конечно. Гостинцы для моей сестренки, родителей, ну и самой Тхоки тоже.

Я удивилась такому странному имени, но уточнять не стала, зато спросила:

– А чему она будет меня учить?

– Прясть. Я видел, что ты часто выбираешь это ремесло на занятиях…

Он как бы задал вопрос, не задавая.

– Ну да, – согласилась я.

– А почему?

– Ну… не знаю. Прикольно, когда из не пойми чего получается что-то, что можно использовать.

Алехин опять расцвел, будто я ему подарок сделала. Я сразу вспомнила свой первый день в ШДиМ.

– Вот и попробуешь превратить нечто во что-то! – сказал он с большим энтузиазмом. – Тебе часа хватит, чтобы собраться? Возьми вещи потеплее, там со дня на день Норзен, это праздник такой, после него резко похолодает. Только, Саша… – Он как-то замялся, и я подумала, что, возможно, ему неловко, что я, ученица, попаду к нему в дом, буду общаться с его семьей, но Алехин сказал совсем о другом. – Это прядение будет сильно отличаться от того, что здесь. Ты не расстраивайся,