Запутанный путь - Алекс Ключевской

— Я всё понял, бабушка, поверьте, мне очень жаль, что так получилось. Я не хотел обижать вашего быка… — пятился он назад, вот только сзади стоял, пережевывая жвачку, Гаврюша, наблюдающий за экзекуцией с явным одобрением.

Роман понятия не имел, что следует делать в подобной ситуации. Он никогда не умел разговаривать с обычными людьми, и сейчас даже близко не представлял, как без насилия можно разрешить эту придуманную бабкой конфликтную ситуацию. Сделав ещё один шаг назад, он наткнулся на Гаврюшу. К счастью, наткнулся он всего лишь на бок быка, а не на огромные рога.

Рефлексы были у Гаранина на высоте: стоило ему почувствовать за спиной потенциальную опасность, как в одной руке у него появился нож, а на ладони другой замерцали искры боевого заклинания.

На поляне воцарилась тишина. Эта тишина была такая плотная, что её можно было потрогать. Флегматичный до этого момента бык перестал жевать и теперь переводил стеклянный взгляд со своей хозяйки на Гаранина и обратно. Когда напряжение достигло своей кульминационной точки, бык истошно замычал, что бабой Верой было принято за призыв к началу боевых действий.

— Ах ты, убивец проклятый, ты что хотел учинить? Старую бабушку со свету сжить? Надругаться захотел над ней и над бедным безобидным Гаврюшей? — бык пришёл в себя, ещё раз издал мычащие звуки и снова принялся флегматично за всеми наблюдать, пережёвывая жвачку.

— Да что вы несёте, бабушка? — Рома явно устал от нелепости ситуации, но тут Гаврюша снова внёс свою лепту: ему надоело просто так стоять, и он двинул вперёд, хорошенько толкнув при этом Гаранина. Какой бы поразительной реакцией Рома ни обладал, как бы он ни был тренирован, но сдержать готовое сорваться с ладони заклинание и при этом удержать равновесие он не сумел.

В сторону бабки Веры полетела «сеть ножей». Гаранин протянул руку, стараясь отозвать заклинание и наложить на бабульку прочный щит. Защиту наложить получилось, а вот отозвать заклятие — нет. Он запоздало понял, что в структуру плетения проникли тёмные нити из его артефакта, а управлять подобным у него пока не получалось в полной мере.

Рома закрыл глаза, прекрасно понимая, что щит не спасёт, и заклятье сейчас зарежет старушку. Что бы там ни натворила Ванда, но вот этого ему местные точно не простят. И плевать они будут хотеть на то, что он офицер СБ.

Но, к его удивлению, бабка Вера справилась со своей защитой сама, очень чётко упав на землю, закрыв голову руками. Рома открыл глаза, когда не услышал специфического лязгающего звука, и увидел, как заклинание проносится у неё над головой, даже не задев платок, надетый на голову. Он оторопело уставился на эту картину и попятился, осознавая, что у него вряд ли получилось бы уйти с линии атаки с такой же скоростью, оставаясь без единой царапины.

Бабка вскочила, сжала губы и неожиданно понеслась на откровенно запаниковавшего Гаранина с костылём, как перед этим неслась к змее. Рома, плюнув на свою гордость, развернулся и отбежал в сторону.

— Да чтоб вас всех! — простонал он и резко остановился, пропуская мимо себя озверевшую старушку. — Ну всё, хватит! Хватит! Я не трогал вашего быка! И вас я предпочёл бы вовсе никогда не ви…

Договорить ему не удалось. Гаврюша, видимо, решил защитить свою хозяйку и бросился на обидчика.

Что-то предпринять глава второй Гильдии и профессиональный убийца просто не успевал. Лоб быка пробить — то ещё дело. Приготовить заклинание — на это нужно время, нож — это не смешно, как и пистолет с патронами, заряженными обычными пулями. Поэтому Гаранин сделал то, что сделал бы на его месте каждый — бросился бежать.

За Романом нёсся вошедший в раж бык, за быком — бабка Вера. Впереди замаячили крыши домов, и прекрасно была видна таверна Вертумна, которую Гаранин принял за ориентир и увеличил скорость. Главное, чтобы об этом фиаско и полном провале внятных переговоров не узнал Дима. Хотя, пару секунд он явно мог бы им гордиться: бабка и бык всё-таки остались живы.

Гаранин долетел до таверны, и распахнув двери, ввалился внутрь. И тут Вера, видимо решив, что ирод может уйти, метнула в него костыль, прямо как заправский копейщик. Костыль попал Роману между лопаток, и он упал, потеряв равновесие.

— Заткнись и прикинься трупом, кретин, — прошептал Державин, оказавшийся практически сразу возле Романа и опустившийся перед ним на колени. — Я ждал кого-то из ваших, всё-таки с Вишневецкой твоей решать что-то нужно. Но не думал, что ты лично притащишься сюда, да ещё и Веру из себя выведешь.

Гаранин не стал спорить и послушно закрыл глаза. После подобного забега ему нужна была передышка. Источник бурлил, и кольцо на пальце нагрелось, усиливая влияние самой Тьмы на бунтующую магию эфирита. Вдох и выдох. Вроде дышать стало легче, поэтому Рома расслабился, погружаясь в полумедитативное состояние.

— И что вы натворили, госпожа Порихтер? — донёсся до него голос старосты. Державин встал на ноги, внимательно разглядывая ввалившуюся в таверну бабку.

— А чего я натворила? — сделала совершенно невинное лицо Вера и сжала задрожавшие губы.

— Вы же его убили. Такой грех на душу взяли, — возвестил Александр Николаевич, старательно пряча улыбку.

— Да ты что? Совсем с ума сошёл? Да как же так? — бабка Вера быстро нагнулась и повернула на спину несопротивляющегося и не открывающего глаза Гаранина. — Ой, люди добрые, да что же это за напасти на бедную Веру-то? Да ведь такой молоденький! Такой хорошенький, ведь жить бы ещё и жить! И на деда своего не похож, ни капли. Да ведь даже детишек у него нету, да как же та-а-к⁈ — заголосила бабка, падая перед Романом на колени.

— Вы мне лучше скажите, зачем вы за ним гнались с явным намерением совершить акт насилия? — Державин с трудом подбирал слова, стараясь не заржать, выдерживая трагическую паузу.

В таверну начали заходить лесорубы и местные, кто завтракал здесь перед утренними сменами. Останавливаясь, они внимательно смотрели на эту картину, пожимали плечами и проходили мимо, рассаживаясь за столами.

— Да ить, что ты такое говоришь⁈ — выпучила глаза Вера. — Какое насилие, ты в своём уме? Просто выпороть мальчишку хотела, чтобы в следующий раз Гаврюшу не задирал. Бычок-то безвредный совсем, его каждый обидеть