Паутина миров - Максим Хорсун

На площадку посыпались листва и труха. Олт и Сылт вскинули головы: на широкой ветви, превращенной стараниями дикарей в лестницу, показался мичман Цулт.

– Командир! – крикнул он сверху. – Господин грог-адмирал! Поднимайтесь! Мы, кажется, нашли вам подходящую каюту.

Они взобрались на помост, устланный сухой листвой и мохом. Тут уже собрались подводники и дикари, в этой разномастной толпе выделялась рослая фигура кыри: один из матросов держал его на мушке. Собравшихся было так много, что пройти можно было только к дуплу, что темнело в бледно-зеленом стволе. Из дупла веяло непривычным сладковатым запахом, Олт и Сылт одновременно поморщились.

– Цулт! – Олт нашел взглядом мичмана; солнце палило нещадно, и даже в тени было нелегко без шлема, но, очевидно, центури придется привыкать. – Всех дикарей – на нижнюю площадку. Позднее решим, что с ними делать. Кыри – в «каюту»! Но чуть позднее, мы с грог-адмиралом сначала осмотримся.

Сылт понуро кивнул, подъем по крутой лестнице выпил из него все силы, – старый грог-адмирал не привык к нагрузкам.

Цулт щелкнул каблуками.

Неожиданно толпа расступилась, один из дикарей шагнул к Олту. Это была особь одного с командиром подводников роста, длинноволосая, с омерзительной опухолью, обезобразившей узкую грудь. Впрочем, Олт успел заметить, что подобному уродству было подвержено большинство дикарей. Матросы сейчас же навели на дерзкого импульсники. Тот что-то проворчал: никто из центури не понял ни слова, но все уловили негодование.

– Это – Старшая, – пояснил кыри, хотя его об этом не просили. – Она – правящая самка. Старшая спрашивает, по какому праву чужаки хозяйничают на острове?

– Правящая самка? – не понял Олт. Подводники переглянулись. Самки центури не отличались интеллектом от домашних животных, их содержали в вольерах – по нескольку в каждом доме. Сутками напролет они откладывали яйца, внося вклад в будущее императорского войска.

– Они называют себя людьми, они не агрессивны, – вновь высказался кыри. – Старшая предлагает всем жить в мире…

Подводники рассмеялись. Даже унылый грог-адмирал несколько раз фыркнул, выронив изо рта жевательную массу. Столь нелепо прозвучала эта фраза из уст кыри, пусть он всего лишь перевел дикарский лепет.

– Передай Старшей, – ответил, улыбаясь, Олт, – что этот остров отныне – часть Империи. А где Империя – там мир и порядок. И Империя не нуждается в одобрении или участии посторонних. Империя вершит.

Грог-адмирал одобрительно поглядел на Олта. Повезло все-таки, что командование перешло в руки бывшего первого помощника, а не депрессивного смутьяна Пырма или буйнопомешанного Тыг-Тага. Олт достойно вел имперскую линию. А он, грог-адмирал, – старый и усталый моряк, пусть молодежь, в конце концов, берет на себя ответственность.

Дикарей стали теснить к лестнице. А Олт и грог-адмирал вошли в благословенный полумрак захваченного жилища.

– Что за гадость… – бывший старший помощник помахал перед носом рукой, а потом пнул мыском ботинка разноцветные тряпки, лежащие на куче сухих листьев. Из листвы выползли две лаково блестящие многоножки и направились наперегонки к выходу.

Грог-адмирал встал над грудой дикарских артефактов: зеркалец, всевозможных щипчиков, похожих на гильзы пластиковых цилиндров, склянок, источающих удушающие сладостью запахи.

– Очередная примитивная культура, – проворчал он.

– Главное, чтобы было не заразным, – отозвался Олт, а затем выглянул наружу. Луч полуденного солнца, упавший ему на лицо, заставил отшатнуться.

– Хымв! – позвал командир матроса, моргая слезящимися глазами. – Вычистить отсюда все! Немедленно! И тащите кыри.

Как только из дупла матросы вымели дикарские побрякушки, а Сылт и Олт устроились на полу в противоположных углах «каюты», к ним привели кыри.

– Сядь там, возле входа, – распорядился Олт, указав пленнику его место стволом импульсника.

Кыри сел. Замер в неподвижности, словно обесточенная машина. Его силуэт был точно вырезан бритвой на фоне светлого пятна входа. Олт не сомневался, что в случае необходимости он не промахнется по столь легкой мишени.

Грог-адмирал принялся двигать руками, будто играл на арфе. Олт поспешил начать допрос, чтобы кыри не пялился на старого дурака и не думал о нем плохое.

– Твое имя?

– Тарбак, – прозвучал ответ после небольшой заминки.

– Род занятий?

– Наблюдатель Пути.

– Что это означает?

– Сомнение: я не настолько хорошо знаю язык центури.

– Ладно. Вернемся к этому вопросу позднее. Когда и где выучил наш язык?

– Был узником «Зеленой лужайки».

Грог-адмирал хмыкнул и проговорил, поймав вопросительный взгляд Олта:

– Он застал Третье Вмешательство. Времена моей молодости!

Сылт потянулся, хрустнув костями. Воспоминания о той войне до сих пор наполняли его душу светлыми воспоминаниями и радостным волнением.

– Сколько ваших на этой планете? – Олт уже спрашивал об этом, но кыри тогда явно было не до внятной беседы.

– Не встречал подобных мне, – ответил Тарбак. – Я побывал на многих плавунах. Я – двоякодышащий.

– Знаем, – в один голос отозвались подводники.

– Знаем, что двоякодышащий, – продолжил Олт. – У нас была возможность изучить вашу анатомию.

– Так сколько еще кыри на этой планете? – подхватил грог-адмирал.

– Утверждаю: не встречал подобных мне, – упрямо повторил Тарбак.

– Ладно, – Олт покрутил импульсник. Если кыри не врал, то следующий вопрос не имел смысла, но его все равно нужно было задать. И найти нужный ответ, причем – в ближайшее время. – Кто атаковал нашу подводную лодку?

На бесстрастном, неживом лице Тарбака появилось выражение, которое центури могли бы посчитать проявлением удивления.

– Мне это неизвестно.

Грог-адмирал привстал.

– Не смей врать, кусок болотной грязи! Что это было за существо? Кто напал на нас?

Кыри молча развел руками.

– Мы видели пирамиду с восьмигранным основанием, – пояснил Олт. – На дне, в полутора центурийских ого-отрезков к северо-востоку отсюда. Тебе что-нибудь известно об этом строении?

– Я не видел, – ответил Тарбак.

– Лжет! – заключил грог-адмирал. – Восьмиугольник – распространенный символ в оккультных науках Кыриа. Я был в вашем мире под Аркой, меня не проведешь! У меня нюх на подлость кыри!

– Восьмиугольник – это символ Вселенной, – бесстрастно произнес Тарбак. – Ее проекция на плоскость. Но я ничего не знаю о пирамиде.

– Как ты сюда попал? – спросил Олт, и после на несколько мгновений воцарилась тишина, оживленная лишь шелестом листвы и шумом волн.