Ничего cвятого - Дмитрий Дегтярев

недостаточно трудились над тем, чтобы освободить ее тело от дьявольских сил? – Идальго вопросительно приподнял брови. Он понимал всю провокационность заданного вопроса, а также то, что инквизитор примет данную шпильку на свой счет, но не мог себя удержать от представившейся возможности задеть своего оппонента. – Может она и хотела бы получить прощение, а вместе с ним и надежду на спасение своей души, но темные силы с коими, как вы выяснили у нее заключен договор, удерживают женщину от примирения с Церковью?

Как и ожидалось, вопрос обер-инквизитору не понравился. Очень не понравился. Он скривил губы, нахмурил брови и недовольно глянул на папского легата. Впрочем, субординация – а находились они на разных полюсах: один простой священник, а другой кардинал, и даже принадлежность к Святой Инквизиции не давала права ее полностью игнорировать – не позволила ему высказать свое недовольство в той форме, какой он явно хотел.

– Владыка… – глава местного отделения Конгрегации сделал глубокий вдох. Зачем? Одному ему известно. Наверное, пытался таким образом справиться с внутренней волной глубокого раздражения. – Да будет вам известно, что ведьмы – это одушевленные, по собственному свободному решению действующие орудия, хотя бы они по нарочито заключенному с дьяволом договору и отказались от власти над самим собой. Значит, согласно учению Церкви, они несут за свои злодеяния полную ответственность, поскольку подчинение воли сатане исходило из свободного, добровольного выбора. А значит, допущение об их невозможности…

– Ладно-ладно… – Идальго поднял ладони, отгораживаясь от дальнейшего ни разу не нужного спора. – Я просто уточнил…

Продолжая раздраженно кривить губы, обер-инквизитор занял свое кресло рядом с легатом, но на более низком уровне, хотя и высшем чем кресло герцога. Тем временем, стража Конгрегации подвела заключенную к столбу, где дожидавшиеся штатные городские палачи начали закреплять цепи к специальным креплениям. Идальго прекрасно знал дальнейшую процедуру, так как за время нахождения в должности легата Перу присутствовал на аутодафе не один раз, и даже не десять: обвиняемой зачтут вынесенный приговор, после чего ее в последний раз призовут к покаянию и предоставят последнее слово; затем легат, как высшее духовное и одновременно светское лицо должен отдать формальный приказ об приведении приговора в исполнение; получив зеленый свет, стража нажмет кнопки на соответствующем оборудовании и встроенные в бетонное покрытие трубы выплеснут огонь; пропитанная специальным раствором одежда ведьмы вспыхнет и за пару секунд преступница превратится в живой факел; пара минут и от ведьмы останутся лишь обугленные кости – их тоже сожгут но в другом месте.

Жуткое, надо признать зрелище. Правда, обычное сожжение еще мягкое наказание – приходилось Идальго один раз присутствовать на казни убийцы инквизитора – кажется, первые седые волосы появились именно на той процедуре.

Кардинал наморщил лоб, вспоминая дело этой женщины, которое он изучал неделю назад. Маргарет Де Алегри – так кажется ее зовут, попала в поле зрения Святой Инквизиции с полгода назад, когда один из прихожан кафедрального собора святого Евангелиста Иоанна доложил в Церковную Канцелярию, как, по его словам, видел цитата: «странное обращение с Розарием со стороны сеньориты Де Алегри». Странность, как отмечалось в пометке, заключалась в том, что Маргарет вела отсчет бусин в обратном направлении, слева-направо, а не справа-налево, как полагается. Бдительный Матео Васкес посчитал данное поведение весьма странным, и потому, как сознательный гражданин Империи, ратующий за ее духовное благополучие, составил донос в Канцелярию на имя обер-инквизитора. Конечно же, никто из Конгрегации не станет задерживать кого-либо только за то, что он/или она неправильно пользуются Розарием. Во-первых, состав преступления слишком неочевиден – можно конечно притянуть за уши к какой-нибудь ереси, но смысл Инквизиции не в статистике преступлений, а в сохранении чистоты веры и спасения заблудших душ. Инквизитор второго ранга Андрес Энрикес которому обер-инквизитор поручил заняться проверкой обращения гражданина Васкеса на предмет выявления ереси, первым делом обратился к настоятелю собора отцу Бернардо и попросил того провести с Маргарет Де Алегри разъяснительную беседу. Тот исполнил просьбу, и после воскресной мессы пригласил прихожанку в ризницу, где спросил о ее манипуляциях с Розарием. Инквизитор второго ранга Андрес Энрикес наблюдал за разговором с помощью, установленной специально для этого случая, видеокамеры. Объяснения Маргарет, дескать ей так удобней, и она ничего плохого туда не привносит, инквизитора не убедили, потому он решил выделить месяц для наружного наблюдения за пока еще даже не подозреваемой. Как оказалось, инстинкты его не подвели. В ходе месячного наблюдения выявилось еще несколько странностей – так, к исповеди женщина за этот период не приступила; четырежды приступала к Святому Причастию, но дважды в тихую выплевывала полученное Тело Христово в небольшой пакетик и уносила с собой, что само по себе тягчайшее преступление; пять раз совершала ночные поездки к захоронениям инков, где садилась на землю и в течении нескольких часов неподвижно смотрела в одну сторону; и да, по-прежнему продолжала неверно пользоваться Розарием – только теперь, вкупе с другими фактами, это конечно же воспринималось совсем не как безобидная вещь. Представив по завершении месяца наблюдений доклад обер-инквизитору, Андрес Энрикес получил добро на задержание и обыск дома подозреваемой. В ходе первого дознания Маргарет Де Алегри пыталась строить из себя обычную горожанку, ярую католичку и ни в чем невиновного человека. Молилась вслух «Радуйся Мария» и «Отче Наш» – как будто их прочтение могло служить ей в пользу. Напротив, раз находясь в союзе с сатаной спокойно произносишь имя Богородицы, Иисуса и Отца Небесного, значит имеешь связь с весьма сильными демонами. Обыск дома Маргарет полностью подтвердил ее виновность: в тайниках нашлись около двух десятков книг, внесенных в список запрещенной литературы, среди которых имелись трактаты, посвященные колдовству; кроме того, в тайниках были нанесенные на бумагу пиктограммы и склянка с серым веществом, позже идентифицированным конгрегационной лабораторией, как прах. Установить, кому именно он принадлежит не представлялось возможности, но и так улик хватало на выдвижение обвинения в сотрудничестве с темными враждебными Богу, Церкви и Империи, силами. Их и выдвинули. Конечно же, заключенная все отрицала. Так всегда. Ну, почти всегда. Есть конечно ярые еретики, для которых умереть на костре равнозначно спасительному подвигу, и они с самого начала не просто не отрицают обвинения, но и утяжеляют их богохульными высказываниями, надеясь, как можно скорее сгореть на костре и отправиться на небеса. На костре они сгорают, а вот о Небесах приходится забыть. Даже о Чистилище. Таким людям только один безвозвратный путь – в озеро огненное. И хотя, Церковь в своем милосердии продолжает молиться о таких душах, весьма сомнительно чтобы им был предоставлен второй шанс.

Через несколько недель дознаний, в том числе несколько раундов с применением спецсредств, Маргарет Де Алегри начала давать признательные показания в присутствии инквизитора второго ранга Андреса Энрикеса, секретаря из Церковной Канцелярии и адвоката заключенной, функции которого исполнял настоятель кафедрального собора святого Евангелиста Иоанна, отец Бернардо. Поначалу Маргарет призналась в интересе к духовной реальности, потом к темным силам, потом в попытке применить на практике знания, подчерпнутые из запрещенных книг о колдовстве, потом в заключении договора с демоном по имени Асмодей, потом в утаивании Тела Христова полученного на Святом Причастии с целью использовать Его для сатанинских ритуалов. По мере новых признаний с заключенной происходили изменения: если поначалу она выглядела тихой напуганной девушкой, то к концу превратилась в ехидную переполненной злобой самую натуральную ведьму – во всех смыслах данного слова. В виновности сомнений не оставалось, однако Инквизиция честно попыталась исполнить самую главную свою миссию – спасти ее душу. Еще месяц Маргарет Де Алегри продержали в инквизитории (иначе – тюрьма, прим. авт.), пытаясь воззвать к благоразумию и покаянию. Бесполезно. Заключенная не просто не видела своей вины, но даже гордилась своими связями и полученными знаниями от темных сил. Правда, эти самые знания как-то не особо ей помогли. Осознав все свое бессилие, Святой Церковный суд вчера вынес приговор, а сегодня намеревался привести его в исполнение. Идальго же собирался испортить Инквизиции день. Поначалу, когда внутри все кипело от ярости, он собирался воспользоваться своими полномочиями и вместо утверждения вынесенного приговора объявить Маргарет невиновной, что