Дан – Футболист. Евро - Алексей Лапышев

И очередная порция ленивых размышлений выплывает как будто из ниоткуда:

* * *

Ну вот Оля, шикарная невысокая блондинка, с голубыми глазами и, как шутят девчонки, 90−60–90. А она и не возражает, ну и я поддерживаю, и помню, прекрасно помню, как все держится. Прелестно, ну что тут неприличного, это просто красота. А еще и умная, врач будущий, а там глупых не держат. Попробуй сперва поступи, отучись лет десять, выучи всю эту заумь. Умная, умная и хорошая, а вот это редкость, в любой профессии.

Или Наташка. Ну да хулиганка, но зато какая? Невероятная хрупкая брюнеточка, с темно карими глазами, худенькая, но так сводит с ума. И тоже совсем не дура, ни когда не была дурой. Просто страсть и бедовость, бедовость мы пригасили, а страсть она ни куда не делась. Да учится тоже, правда так и не понял на кого? А и не важно, главное она со мной. Моя детская мечта, сейчас шагающая рядом, держащая под руку и прижимающаяся, всем что интересно. А интересного много, я то знаю. И что тут неприличного, в ней то?

А Ленка, идущая с другой стороны. Гимнастка, я то знаю, тоже худенькая, но немного повыше. Шатенка, в серо-синих глазах которой, я столько раз тонул, но она спасала, не давала пропасть. И тоже страсть, любовь, нежность и ласка. Всего в ней выше крыши. Не была бы со мной, сказал бы, повезет тому парню, но повезло мне. И еще одна умная, экономистка. За финансы семьи, так же как и за здоровье я абсолютно спокоен. Да, и тут тоже ничего неприличное не наблюдается.

Машка, рыжая принцесса. Идет рядом с Ленкой и улыбается, ловит момент, чтобы поменяться местами. Ну да с одной стороны одна пара, с другой другая и меняются, чтобы не обидно было никому. А мне еще больше приятно, они ведь разные, хоть и одинаково любимые. Машка, Машка. Вот ей, в ее изумрудные ведьмины глаза смотреть и вовсе опасно, враз теряешь всю волю, а улыбка подавляет всякое желание не целоваться. Впрочем, его и так нет, значит и подавлять нечего. Но рыженькая, это моя слабость. Все об этом знают и не обижаются, впрочем, и она не пользуется этим. Но, конечно, как посмотрю на ее хрупкую фигурку, как прижму к себе, услышу знакомое прерывистое и уже распаленное дыхание. Враз крышу сносит. Это и есть любовь, что тут не приличного?

Есть еще Несса, но о ней я лучше вспомню, как увижу, это скоро, очень скоро уже. Тяжело вспоминать свою любовь когда она не рядом.

Да, это все и есть любовь. Красота, она не может быть не приличной.

* * *

И я улыбаюсь от этих мыслей, а Ленка с Наташкой, почувствовав момент, еще теснее прижимаются ко мне и томно шепчут, каждое в свое ухо:

— Что вспомнил, Даня? Из тебя так и прет, того гляди пещеру искать придется. — Это Ленка уже дышит мне в левое ухо.

— Можно вернуться, мы еще недалеко от метро ушли. Там раз, и знакомая квартирка, чем не пещера? — Хулиганит справа Наташка.

Я улыбаюсь, прижимая парочку к себе и слышу третий родной голос:

— Я за, и вообще смена караула. — Говорит Оля и теснит Наташку.

Та уступает ей мою руку и ухо, а Машка увидев эти пертурбации, тоже возмущается и требует:

— Я тоже за, и Ленка, меняемся. Да только давайте сперва поедим или чего купим с собой. А то сил не осталось.—

Я посмеиваюсь, по-прежнему молчу, а караул уже поменялся и теперь в качестве критиков выступают Ленка с Наташкой.

— А куда силы то делись? Кто забрал, почему не в курсе. Сейчас пойдем мстить. — Смеется Наташка, а Машка ей отвечает:

— А то ты не в курсе, есть тут среди нас один, вампир не правильный, всех счастливыми делающий. А на счет мести, я за, только силы на то надо, а то у тебя их много?—

Наташка задумывается, что-то беззвучно считает и потом отвечает:

— Ну, на раз точно хватит, или на два, не уверена.—

Все дружно прыснули от такой постановки вопроса нашей хулиганкой, но почему-то, похоже, присоединились к ней в беззвучных подсчетах.

Я улыбаюсь на все это сладкое безумство, вспоминаю еще более сладкую ночь и заявляю, обнимая и прижимая всю четверку к себе:

— Короче, кончили разброд и шатание. Идем питаться, а месть потом, сразу потом, ну почти сразу.—

При втором слове этой фразы, у всей моей четверки появляется какой-то опасный, но такой притягательный блеск в глазах, что я не выдерживаю, перецеловываю по порядку и ставлю точку в нашей недолгой прогулке:

— Так, в темпе вальса идем питаться, вон в ту кафешку и потом, все потом. А то останемся голодными и сил не хватит на месть.—

И мы рванули в рядом расположенную кафешку, сопровождаемые завистливыми взглядами прохожих всех полов и возрастов.

— А нечего завидовать. — Думаю я на эти взгляды и тут же добавляю: — Мое не отдам, а вы себе сами заведите.—

Любовь, она такая, Любовь. Забирает и дает, и никогда тебе не будет плохо, пока ты не один. Может это и некрасиво для них, для тех, кто хочет, чтобы ты был один? Может быть, но то их проблемы, а не наши. Нас ждет Любовь и это Красота. Ради этого стоит жить, только ради этого и стоит.

И даже тучка, убежала с неба, как будто прогнанная обманчиво сердитым взглядом той, что присматривает за любящими сердцами. А она, наверно, взглянула, оценила и поняла, что все нормально в этой совсем не обычной ячейке общества. И ушла, вернув на место то самое облачко……

Глава 20

Здравствуй Германия и здравствуй Голландия

12 июня 1988 года

Воскресение

Кельн,

20:00 18*С

— Ну вот, Евро и стартует, для нас конечно. — Думаю я, стоя в центре поля и глядя на трибуны.

А они заполнены до предела, говорят шестьдесят тысяч сегодня и из них треть наши, треть голландцы и оставшаяся треть немцы. А наши болельщики, уже растянули на трибунах транспаранты с призывами:

* * *

РОССИЯ ЧЕМПИОН ВПЕРЕД

* * *

И этим все далеко не ограничивается, мы болеем сегодня в своем стиле. Уже заводятся потихоньку барабаны и приплясывают девчонки в проходах. Нам пытались запретить