Придворный Медик. Том 2 - Алексей Аржанов

уже привык к тому, что Гаврилов никогда не подставляет «господин» к моей фамилии. Он ко мне так обращался с самого начала и не перестал изменять своей привычке даже после того, как я стал полноправным лекарем.

Меня это не обижало. Мог бы и по имени называть — ничего страшного. Но вот теперь мне его состояние ещё больше не нравится!

Психотерапия так не работает. Она не лишает человека фобий за один приём. Люди ходят на приёмы месяцы или даже годы. Принимают успокоительные, соблюдают режим и следуют определённым практикам. А даже если в этом мире фобию возможно купировать одним днём при помощи магии, всё равно полученный эффект мне кажется абсолютно ненормальным.

Что это за человек передо мной? Кто этот лысый мужик? Мой коллега Гаврилов? Тело то же, а вот сознание явно не соответствует оригиналу. Его будто накачали психотропами!

Это начинает выглядеть всё более подозрительно. Я постучал в дверь Владыкина и, не дожидаясь его ответа, сразу же вошёл внутрь.

Седовласый, но отнюдь не старый мужчина тут же улыбнулся и приветственно кивнул.

— Доброе утро, Павел Андреевич, — его голос звучал как колыбельная. Только сомневаюсь, что обычная колыбельная может убаюкать взрослого мужчину. А мне тут же захотелось спать.

— Доброе, Борис Геннадьевич, — ответил я и подошёл к его столу. Покосился на мягкое кресло, в котором он обычно принимал пациентов. Как же хотелось поскорее приземлиться в него. Отдаться потаённому желанию.

Только желание это — не моё. Я помотал головой, взбодрился и продолжил разговор. Решил говорить прямо.

— Мне кажется, у меня есть кое-что, что некогда принадлежало вам. Вы никак не хотите это прокомментировать?

— Не совсем понимаю, о чём вы говорите, господин Булгаков, — не показывая ни толики напряжения, произнёс он.

— Правда? А я почему-то уверен, что вы меня обманываете, — настоял я. — Интересно, что будет, если я сообщу о том, что вы некогда содержали при себе запрещённого фамильяра? Которого, к великому сожалению, уже нет в живых.

Я намеренно солгал, чтобы обезопасить Гриму. Но ведь Владыкин понятия не имеет, что ворона успела рассказать перед своей «смертью».

— А-а-а! — хлопнул себя по лбу психолекарь. — Так вы о Гриме? Да, неловко получилось, согласен. Но, думаю, мы это с вами проработаем, верно?

Я хотел было ответить, но тут же обнаружил себя сидящим в том самом мягком кресле, обитым кожей и войлоком.

Как… Как я тут оказался? Я ведь только что стоял перед Владыкиным! Ясно. Значит, я был прав. Он и вправду умеет гипнотизировать людей. И самое ужасное, что ему это удалось. Выбраться из этого состояния — не проблема. Он и глазом моргнуть не успеет, как я сотру всё его влияние из своего мозга.

Но как же, чёрт подери, опасна эта сила для других людей…

— А теперь, господин Булгаков, забудьте обо всей своих проблемах, которые вам пришлось пережить. Закройте глаза, — прошептал Владыкин. — И насладитесь дуновением свеж…

— Да какой «насладитесь»⁈ У меня телефон звонит! — воскликнул и я тут же вскочил с кресла, из-за чего психолекарь резко отклонился назад и чуть не рухнул со своего стула.

Чего? Не ожидал, гадёныш, что я смогу временно отключить доступ к своему подсознанию? Вот так незадача! Пришлось помешать всего лишь нескольким пучкам нервных волокон — и его сила тут же сошла на «нет».

— Алло? — поднял трубку я.

— Господин Булгаков, у нас тут… Очень занимательная проблема, — в непривычном для меня тоне произнёс Гаврилов. Его от влияния Владыкина я ещё освободить не успел.

— Кратко и чётко. Что случилось, Евгений Кириллович? — спросил я.

Владыкин тем временем лишь недоумевающе глазел на меня. Видимо, пытался понять, какого чёрта я так легко смог выбраться из его манящего кресла.

— Наш главный инфекционист запрашивает помощь всех лекарей общего профиля, — заявил Гаврилов. — Говорят, в императорском дворе началась эпидемия. Если я правильно понял, первыми заболели сотрудники корпуса дознавателей. Но больных становится всё больше.

— Сколько их сейчас?

— Чуть больше пятидесяти человек, — ответил Гаврилов.

Пятьдесят человек⁈ За несколько часов? Да это не просто эпидемия. Попахивает чем-то похуже. Как бы в императорском дворе не зародилась новая инфекция!

Глава 20

Раз у нас возникла столь мощная вспышка неизвестной инфекции, придётся отложить и приём, и работу в дневном стационаре. Дело серьёзное. Если даже инфекционистам справиться не удаётся, значит, сегодня всем нам придётся попотеть.

Правда, с Владыкиным я ещё не закончил. Психолекарь оказался чересчур самоуверенным, и это сыграло против него самого злую шутку.

Он прямым текстом сказал, что Грима действительно принадлежит ему. Но сразу же после этого он попытался что-то сделать с моим сознанием. Вероятнее всего, собирался промыть мне мозги. Решил стереть мне память или и вовсе превратить меня в послушную куклу.

Думаю, он и с Гавриловым сделал нечто подобное. Возможно, захотел приблизиться ко мне через моего напарника. Только подловить ему меня не удалось. Я быстро смог прервать прохождение его магического потока через основные структуры моего головного мозга.

Хотя, возможно, с помощью Гаврилова он добивается иных целей. В императорском дворе крутится столько интриг, что я уже ничему не удивлюсь.

Вопрос теперь только в том, как мы оба поступим в следующий раз, когда Борис Геннадьевич вновь захочет воздействовать на меня своей магией. С одной стороны, я уже буду готов снова перекрыть доступ к подсознанию. Но с другой — и Владыкин к тому моменту уже будет понимать, что против меня нужно использовать другую тактику.

Опасный противник. И магия у него крайне опасная. Вряд ли лекарская. Скорее всего, что-то вроде телепатии. Он — менталист, и остальные сотрудники клиники должны это понимать.

Раз он умеет брать под контроль людей и промывать им мозги, то на него должны действовать какие-то ограничители. Так ведь при должной подготовке можно и на императора Российской Империи свою силу направить!

Мне нужно больше информации, чтобы бороться с ним. И сбором данных я займусь сразу же после того, как разберусь со вспышкой инфекции.

— Мы с вами ещё поговорим, Борис Геннадьевич, — холодно произнёс я. — Не думайте, что я так просто забуду всё, что мне удалось на вас нарыть.

— А у вас на меня ничего нет, Павел Андреевич, — развёл руками он. — И ничего не будет. Что бы вам ни рассказал один