Турист - Антон Витальевич Демченко

окном в спасплатформу. Там, всё же, с удобствами получше, да и кровать пошире, да. Ну, а чтоб не прозевать момент и не поднимать зря тревогу в околотке, я установил перед входом в ведущий к камерам коридор несколько маячков, которые должны были просигнализировать нам в случае появления рядом людей. На том и успокоился. Правда, уснуть сразу, как нырнул под одеяло, мне не удалось.

— Кирилл, как ты думаешь, с чем вообще связана вся эта суета? — сонно спросила Оля, закидывая на меня ногу.

— Чёрт знает, солнце, — протянул я. — Могу только предположить, что сначала нас пытались выпроводить из Усть-Бельска мягко, но споро. А вот задержание… полагаю, что-то должно здесь случиться в ближайшие два дня, и лишние свидетели местным ни к чему. Вот они и попытались нас запереть, чтоб не увидели чего-то не того, когда поняли, что вышвырнуть прочь из города вовремя не получается.

— Но мы же сами собирались завтра уехать…

— А они об этом знают? — фыркнул я в ответ и, удалённо активировав одну из поделок Инги, выключил свет. Нам пора спать, а получившему окном «подарок» Швырко… Ну, скажем так, приятных ему сновидений.

* * *

Гавриил Ефимович проснулся резко, в один момент. Широко открыв глаза, он уставился в темноту, туда, где даже в самую беззвёздную ночь должен был быть виден белый потолок его спальни… но сейчас его не было. Вокруг вообще ничего не было! Одна сплошная темнота. Околоточный надзиратель попытался схватиться за одеяло… и не обнаружил его. Как не нашёл ни трусов, ни майки… ни кровати под собственной спиной. Руки потянулись ощупать собственное тело и… не нащупали его. Да полно! А сами-то руки⁈ Где его руки?!!!

Швырко бы взвыл, если бы у него было горло, но его не было, как и рук, ног и прочих частей тела. В разум Гавриила Ефимовича холодной струйкой полился страх, а вместе с ним его заполнил хор тонких детских голосков, тянущих тихую, но от того не менее пугающую песенку-колыбельную: «Холодно-холодно, голодно во тьме. Прячьте детишки глазок яркий свет…»

Глава 24

Кто ходит в гости, кто не ходит в гости…

Казалось бы, наступившее утро, смывшее дурное послевкусие ночных кошмаров, мучивших околоточного надзирателя, должно было принести ему облегчение… Но не тут-то было. Первым сигналом о том, что одними кошмарами дело не ограничится, стал звонок оставленного на дежурстве в околотке урядника Валеева. И ведь нельзя сказать, что сообщённые им новости были совсем уж плохими, но и радостного в них было мало. Ну а как ещё можно расценить тот факт, что сотрудники припортового околотка внезапно потеряли доступ к части помещений присутствия⁈ А именно — к камерам предварительного заключения, где, вот совпадение-то, со вчерашнего вечера обосновалась супружеская чета молодых детей боярских. Единственные постояльцы… но какие же мутные, а?

— Итак, что у вас здесь произошло? — проворчал надзиратель, оказавшись в дежурке. Валеев вздохнул.

— В семь часов пятнадцать минут мною, согласно инструкции, номер… — забубнил урядник, но Швырко его тут же оборвал.

— Короче, Игнат! — рявкнул он.

— Во время очередного обхода я обнаружил, что не могу пройти к блоку для задержанных, — тут же исправился тот. — Меня буквально что-то останавливает прямо на входе. Шаг за порог, короткое помутнение в глазах, приступ головокружения и… до порога вновь остаётся один шаг. Я пытался запустить туда дрона, эффект тот же. То есть, не важно, смотрю я на него «вживую» или наблюдаю за полётом через фиксатор, результат не меняется. Муть в глазах, ощущение будто кружится голова. Миг, и всё проходит, но дрон висит в полуметре от прохода в коридор с камерами.

— Та-ак, — обескуражено протянул околоточный надзиратель и почти тут же нахмурился. — А что показывают фиксаторы в камерах? Как ведут себя задержанные?

— Эм-м… — урядник на секунду замялся, но, взял себя в руки и признался: — это вторая часть проблемы, господин надзиратель.

— Что? Они удрали⁈ — предположил худшее Швырко, на что Валеев покачал головой.

— Нет-нет. Камеру задержанные не покидали… наверное. По крайней мере, сейчас они точно на месте, — поторопился успокоить начальство урядник, но попытка явно оказалась провальной.

— Что значит «наверное» и «по крайней мере сейчас»? — заскрежетал зубами надзиратель, сверля подчинённого раздражённым взглядом. Терпение у постепенно, но неотвратимо багровеющего начальника околотка явно было исчерпано, а рисковать, навлекая на себя гнев злопамятного толстяка, урядник всё-таки не желал. Потому, вместо дальнейших объяснений, которые могли бы вызвать у надзирателя лишь ещё большую ярость, Валеев активировал огромный экран на стене дежурки, где тут же появилось изображение, передаваемое фиксаторами со всех помещений околотка разом. Одним скупым, выверенным движением урядник убрал лишние «картинки», и весь экран заняло изображение с фиксаторов, установленных в блоке камер предварительного заключения. Может быть, Гавриил Ефимович и хотел бы продолжить разнос подчинённого, на который тот столь явственно напрашивался, но увиденное на огромном экране просто выбило околоточного надзирателя из колеи.

— Эт-то что?… Эт-то как⁈ — прохрипел совершенно ошалевший Швырко, тыкая пальцем в картинку. А там было чему удивиться. Аскетичность камеры, вовсе не созданной для комфортного пребывания кого бы то ни было, сейчас оказалась основательно разбавлена совершенно неуставными дополнениями вроде лёгкого походного столика, накрытого вполне себе приличной скатертью и заставленного накрытыми клошами блюдами, пары складных кресел, обосновавшихся у торцевой стены камеры под высоким и мутным, забранным решёткой оконцем, на которых, собственно, и устроились наглые задержанные… Про пледы на шконках, цветастые подушки и ширму, отделившую гигиеническую зону камеры от общей, можно было бы и промолчать, но тут Гавриила Ефимовича накрыло… и прорвало. Мат околоточного надзирателя, наверное, мог бы перекрыть шум порта, но, несмотря на древность постройки и её архаичность, здание полицейского околотка отличалось отменной звукоизоляцией, так что всю тяжесть гнева Швырко вынужден был принять на себя несчастный урядник. Впрочем, Игнат Валеев оказался достаточно крепким человеком, а может сказался опыт общения с толстяком-надзирателем… как бы то ни было, этот звуковой удар он перенёс практически без потерь. Ну а что в ухе ещё часок звенеть будет, так это мелочи, честное слово.

Тем временем начальник исчерпал запасы мата и, устало выдохнув, с размаху рухнул в кресло дежурного. Древний, изрядно потрёпанный образчик офисной мебели жалобно скрипнул, приняв на себя семь пудов начальственного мяса, но всё же с честью выдержал это испытание.