Кровь не вода - Василий Седой

Блин, вот это вот «сходим заберем» меня слегка напрягло, очень не хотелось бы мне, чтобы о моем убежище узнали те, кому это не нужно, поэтому я тут же предложил:

— Может, я их сам потихоньку сюда перевезу, а вы уже отсюда забирать будете?

Святозар посмотрел на меня удивлённо, а Степан прогудел:

— Не переживай, Семен, я своих возьму, а от них о твоём тайном месте никто не узнает.

Странно, что Степан раньше Святозара просек, почему я выразил желание самостоятельно вывозить бывших пленников, но так получилось, наверное, даже лучше, ведь предложенное им решение со всех сторон стоящее.

Уже в лодке, когда мы шли к другому берегу, Святозар очень серьёзно произнес:

— Семен, на будущее: не смей врать бабушке, что я тебя куда-то отправил, если я этого не делал. Не нужно так поступать, иначе обижусь и больше с тобой дел иметь не буду.

«Похоже, и правда бабушка достала старика, раз он это особо выделил», — подумал про себя я, вслух пообещав, что больше такого не повторится.

Дома, несмотря на позднее время, меня ждали.

Бабушка, оказывается, знала, что Святозар со Степаном пошли за мной, вот и не ложилась отдыхать, так и сидела у костра, ожидая нашего появления.

Первым делом она молча обняла меня, потом всего ощупала и, убедившись, что со мной все нормально, зарядила такую затрещину, что в ушах зазвенело. Конечно, у неё не получилось, как у Степана, что я даже в реку улетел, но тоже неслабо шандарахнула, я даже отступил невольно и возмутился:

— Да что у вас за поветрие такое на затрещины, нет бы накормить, спать уложить, так нет, надо обязательно избить!

— Я тебя, паразит мелкий, сейчас так накормлю, что ты у меня шагу ступить не сможешь, не боясь обгадиться.

Почему-то я ей вот сейчас сразу поверил, что она на эмоциях может и правда в еду чего-нибудь подсыпать, поэтому попробовал если не спустить все на тормозах, то хоть как-то маленько сгладить.

— Ба, ну хватит ругаться, все же хорошо, я живой и здоровый, только и правда кушать хочется.

Сработало. Всегда срабатывает с родными женщинами. Как услышат, что кровиночка голодная, так ни о чем другом больше думать не могут, а в за ужином зачастую забывают о косяках, на первый план выходит, наверное, всё-таки материнский инстинкт.

Пока бабушка суетилась, разогревая еду, Святозар как-то даже чуть восхищенно шепнул Степану, но я расслышал:

— Вот стервец, ты видел, как он её…

Уже когда плотно перекусил, эти трое насели на меня с расспросами, велев рассказывать о наших приключениях со всеми подробностями.

До этого как-то обходилось, да и знали они почти все из рассказа ребят, а вот сейчас замучался говорить и отвечать на многочисленные вопросы.

По окончании рассказа Святозар резюмировал:

— Только засчёт удачи по краю прошли, учить тебя ещё и учить. Я и не слышал раньше, чтобы кто-то так по-дурному себя вёл, может, потому что не выживали?

— Я этой троицей теперь основательно займусь, — прогудел Степан, выдержал паузу и добавил: — Быстро дурь им из голов выбью.

Прозвучало из его уст так угрожающе, что даже бабушка встрепенулась

— Ты, Степан, держи себя в руках, дети ещё.

— Эти дети уже в бою были, а значит, и спрос с них должен быть как со взрослых, — вмешался Святозар.

«Чувствую, аукнутся нам вскоре наши приключения, но это будет потом, сейчас надо размахаться с этим насточертевшими полоном и первым делом разобраться с трофеями, купцы скоро появятся и нужно будет покупать припасы на зиму».

Сам себе удивился от подобных мыслей в такой момент, но вроде все обошлось. И закончилось всё, как я понял, только битой задницей Дмитрия.

Зря я так подумал. Святозар, вставая с деревянного чурбака, на котором сидел произнес:

— Ложись, Семен, поспи немного, я разбужу когда надо будет выходить.

Затем он наклонился ко мне и прошептал:

— Не думай, что все закончилось, позже серьёзно поговорим…

Умеет, блин, успокоить, большую часть отведенного на сон времени я так и крутился, как пропеллер, не в силах уснуть. Никак не мог успокоиться, размышляя, что этот старый хрен ещё задумал.

В путь мы выдвинулись примерно за час до рассвета сразу на трех лодках.

Как пояснил мне Святозар, в любом случае повезём всех в слободу, а туда надо прийти утром рано.

При этом уточнил, что если вдруг кто-то всё-таки решит остаться жить у нас, будет лучше, если они, пока не уйдут московиты, поживут в моем убежище.

Реку пересекли бодро, а вот когда подошли к месту впадения ручья, народ неожиданно не захотел в темноте лезть в этот туннель из зарослей. Объяснили это тем, что будь это пешком, проблемой пройти заросли не стало бы, а передвигаясь на лодке, когда руки заняты, можно и без глаз остаться.

В итоге решили подождать, пока не начнёт светать, чтобы обойтись без риска, тем более что надобности в спешке нет никакой.

По ручью шли не сказать, что тихо, всё-таки не в тылу врага и потому особо не тихарились, тем не менее наше приближение в принципе никто не заметил.

Народ спокойно дрых без задних ног, даже не подумав ни о какой охране.

Как-то от рассудительного Ильи я не ожидал подобной безалаберности, он мне показался вполне разумным человеком, а тут такой косяк.

Как выяснилось довольно быстро, особой вины кузнеца в подобной безалаберности не было. Он, перед тем как отойти ко сну, вполне себе распределил дежурства между всеми, другое дело, что одна из дежурных уснула на своём посту и вся охрана пошла через известное место.

Кстати сказать, я, размышляя об этом, вспомнил, что сам только вчера днем, засыпая, в принципе не думал о дежурствах, что, конечно, ни в какие ворота.

Вообще эта наша авантюра дала столько информации к размышлению, что голова действительно шла кругом. Надо будет сделать выводы, но это потом.

Сейчас я начал расталкивать мало что понимающий после сна народ. Все как-то одинаково реагировали на побудку, зачастую нерадостно, только синеглазка, когда дотронулся до её плеча, слегка встряхнув, открыла глаза, улыбнулась и прошептала:

— Пришел?

— Пришёл, просыпайся давай, — ответил я с улыбкой и малость понаблюдал как в её глазах появляется понимание, а на лице смущение, выраженное очередным румянцем.

«Прикольная всё-таки она и красивая, зараза» — подумал я, уже следуя к очередной жертве побудки.

Больше получаса пришлось ждать,