Охотники за дурью - Роман Феликсович Путилов

товарищ полковник…- повторил я: — У меня в производстве находиться заявление гражданки Самохиной Серафимы Георгиевны о без вести пропавшем муже, которому ранее принадлежала эта квартира. Последнее место, где она его видела — эта квартира. Есть вероятность, что пропал он не просто так. Я, в соответствии с правилами, должен был провести осмотр этого жилого помещения. Я даже не предполагал, что сюда родственники арестованного Бубнова припрутся.

— И как-ты собирался в квартиру проникнуть? — влез в разговор, присутствующий здесь же, начальник криминальной милиции, который явно ко мне имел какие-то претензии: — Ключи от квартиры ты-же следователю отдал.

— Честно говоря, я, когда Бубнова отсюда увозили, шурупы дверного замка отвинтил, что они на честном слове держались и поэтому рассчитывал просто дверь дернуть и войти. А оказалось, что печать моя, с обыска оставшаяся, сорвана, а дверь не закрыта… ну, я и вошел, а тут люди посторонние…

— Они хозяева этой квартиры! — наставительно поднял указательный палец вверх начальник криминальной милиции: — Они в своем праве.

— Это, между прочим, место преступления, опечатанное и без разрешения следователя никто сюда заходить не имел права.

— Ну ты же вошел? — поддел меня «зам по опер»

— Следователь на три дня отпросился, а я должен был, товарищ майор, провести осмотр незамедлительно…

— Так, ладно. — оборвал нашу дискуссию полковник: — Наркотики откуда взялись? Владельцы говорят, что ты с собой принес…

— Врут, как сивые…В общем врут. Я сюда с понятыми заходил, можете их опросить, мне некуда было такой большой пакет спрятать. Я думаю, что жена Бубнова узнала о квартире, примчалась сюда, посмотреть обновку, и ее женская душа такого бардака не выдержала, и они с отцом стали разбирать этот хлам, чтобы его на мусорку вынести. Ну и, где-то в мебели, обнаружили еще один тайник хозяина, а тут мы входим, ну дед и запаниковал, и попытался от наркотиков избавиться, скинув их в унитаз. Только там упаковка очень хорошая оказалась, несколько слоев толстого целлофана и, пока он пальцами ее рвал, я дверь в туалете и сломал, он не успел от всего избавиться…

— И что, у тебя такая собака хреновая, что не смогла такой пакет с наркотиками найти?

— У меня, товарищ майор собака самая лучшая, во всяком случае. У вас лучше ее ничего нет, и она при обыске три тайника нашла и на радостях начальство из областного УВД даже вас в приказ на поощрение включило…- окрысился я.

— Так, хватит. — гаркнул полковник, которому наши препирательства изрядно надоели: — Громов, ты мне сейчас намекаешь, что у нас в связи с этим «потеряшкой» может убийство нарисоваться?

— Может. — признал очевидное я.

— Тогда я буду…очень недоволен, если убийство будет «темным». Ты меня понял, Паша? Или просто «потеряшка», или «светлое» убийство. Давай, занимайся. И до конца месяца докладываешь мне о результатах.

— Я в отпуске…- пискнул я.

— Ну ты же сюда, прикрывшись материалами о «безвестнике» приперся, несмотря на отпуск. — сделал удивленное лицо начальник РОВД: — Значит какой-то личный интерес к этому делу имеешь. Так что, первого февраля я жду результат. Все, работай.

— И, кстати, Громов, а почему ты деда ножом бил?

— Товарищ полковник, у меня оружие как прокуратура изъяла, так и не вернула. — наябедничал я.

— Товарищ полковник, надо у Громова оружие вообще отобрать! — взмолился начальник криминальной милиции: — Вы представьте себе, что бы было, если бы у него был пистолет? Два трупа, и один из них женский.

— Ты хорошо подумал, что ты предлагаешь? — нехорошо улыбнулся полковник: — Был бы у Громова пистолет, в самом худшем случае, к твоему приезду сюда, тут бы была куча журналистов, и он бы рассказывал, что в ходе реализации секретной операции, которая проходила под нашим с тобой, непосредственным руководством, была разгромлена семейная нарколаборатория, в ходе перестрелки убиты двое наркобарыг. И оружие у наркобарыг бы нашлось, поверь мне, и следы их пуль в мебели или стене. А мы бы с тобой после этого, как миленькие, весь вечер подписывали бы документы, подтверждающие проведение такой операции, и премии бы в итоге получили за полкилограмма наркоты. И представь, что в следующий раз у Громова не будет ножичка, но случайно окажется с собой бензопила, и чек в кармане. Что он ее случайно, буквально час назад, купил в магазине «Все для дома». Короче, не доводи до греха. Пусть Громову пистолет вернут.

Полковник выглянул в коридор и крикнул, ожидающему конца нашего разговора на кухне, следователю: — Мариночка…кхм, Марина Владимировна, давайте, с деда смывы сделайте, потом отряхните, все наркотики с поверхностей собрать, упаковать и в лабораторию. Деда за хранение привлекайте…

— Товарищ полковник, но он говорит…

— Марина Владимировна, мало ли что вам жулик говорит? Он прекрасно знал, что это, но он не вызвал милицию и не сдал наркотики, а когда сюда, ворвался Громов, он напал, зная его, как сотрудника милиции, напал на него с предметом, используемым в качестве оружия, после чего попытался уничтожить улики. Насчет дочери его тоже с прокуратурой созвонитесь, чтобы они решали вопрос с ее привлечением к ответственности за нападение на сотрудника. В общем, работайте, я поехал.

Тихий Центр.

Новый дом.

— Паша? Привет, с наступившим.

Обернулся и обнаружил у себя за спиной директора Завода с супругой, которая кисло мне кивнула. Ну а директор улыбался во все свои тридцать два зуба.

— Здравствуйте, Григорий Андреевич. Как вам квартира? — я спустился на две ступеньки и пожал протянутую руку.

Директор делал вид, что рад меня видеть, а ведь последние две недели меня не принимал, выдавая указания исключительно через моего юриста — Валентину. И платеж за два месяца задержал, паскудник.

— Да, квартира хорошая, слов нет. Ремонт только сделать и для дочери будет отличное жилье. Так что, Павел. Спасибо тебе, сделал, что обещал. Сейчас здесь квартиры уже в полтора раза дороже стоят, чем мы вложили.

— Рад был услужить. — изобразил я радостный оскал и хотел распрощаться с начальственным семейством, но Григорий Андреевич поймал меня за рукав куртки:

— А что у тебя с головой? Тебе в больницу не надо? А то мы можем отвезти.

Жена директора, не любящая меня давно и самозабвенно, стоя за спиной мужа, в негодовании закатила глаза, но я успокоил ее, отказавшись от помощи.

— Спасибо, Григорий Андреевич,