Сиротский дом в трущобах - Максим Пачесюк

— Веди, — сказал я.

В так называемую переговорную Берк поперся с нами, но Кейт без затей выставила его вон, аргументировав тем, что он ни черта в местных раскладах не понимает. Свет вечернего солнца притушили, опустив жалюзи, но Кейт все равно выбрала ту сторону стола, что была темнее и сразу избавилась от шляпы с платком. Комната погрузилась в полумрак. Для кого другого это могло создать проблемы, но благодаря тем зельям, что дед в детстве заставлял глотать, я видел вампиршу почти так же четко, как она меня.

— Начинай, — предложил я.

— Даже чаю даме не предложишь?

— Может еще крови стаканчик? Своей, артериальной.

— Уже и пошутить нельзя, — проворчала Кейт, играя светскую львицу, но мой хмурый вид заставил ее завязать. — Я хочу нанять группу охотников, — сказала она.

Вид при этом был самый что ни на есть серьезный, но я все же уточнил:

— Опять шутишь?

— Нет.

Я должен был сразу отказать: Бреморцы не работают на вампиров, а я еще помнил какие интриги плел папаша Кейт используя меня, но стало интересно.

— Заинтриговала. Выкладывай.

— Тебе знакомо имя Альберта Ширинга?

— Восходящая звезда джаза? На прошлой неделе в «Слезе» выступал. Девушки хотели сходить, но, ты знаешь, мы там персоны нон грата.

— Могу уладить этот вопрос, — предложила кровососка.

— Не вздумай! — Ни одно посещение этого клуба не закончилось для меня положительно. Вечно одни драки-перестрелки, испорченная одежда и бешеные расходы. Если снимут запрет на посещение, Филнелла с Саймоном точно попрутся. Вспышка мою Козочку потянет, а та меня…

— Ты бы не отказывался. Там много людей…

— И нелюдей!

— Фу, как грубо! Пускай даже нелюдей, но персон важных. В «Золотой слезе» порой такие сделки заключаются, что не снились лучшим конторам Сити.

— Переходи к делу. При чем тут Ширинг?

— У Ширинга был рак.

— Был? — переспросил я.

Рак — одна из немногих болезней, перед которой магия и алхимия по большому счету бессильны. Рак — это жизнь. Опухоли дублируются на энергетическом уровне в тонком теле и лечатся в основном «смертью». Очень недружелюбная стихия, которая при неправильном использовании пациента в гроб быстрее любой болезни загонит.

— Был, — подтвердила Кейт. — Не потому, что вылечился, а потому, что Ширинга убили позавчера. Буквально оторвали голову от тела. Я хочу, чтобы эту тварь выследили и убили.

— Сразу два вопроса: почему не сами и кто он тебе? Почему гнездо Блэр так заботит кончина Альберта Ширинга?

— Кончина Ширинга нас не заботит. Он так или иначе должен был умереть. А вот то, что Альберт Блэр не родился, этого я убившей его твари простить не могу.

Теперь понятнее, вампиры любят выделяться. Вернее, они любят силу, власть и влияние, а восходящая звезда джаза могла прославить гнездо Блэр на весь мир, как это делала Джариз Сарду. Кейт, можно сказать, счастливый билет вытянула, но его отобрали и порвали на глазах. Месть должна быть жестокой, но почему нашими руками?

— Возвращаясь к первому вопросу… — напомнил я.

— Можем не осилить.

— Прошу прощения?! — удивился я.

Чтобы мать гнезда вот так легко расписалась в бессилии?… Правда, я быстро опомнился. В бессилии Кейт расписалась, еще когда Эван заставил ее выбирать между смертью и охраной моей жизни. А так, ход интересный, я бы даже сказал, в духе тех интриг, к которым вампиры питают столь нездоровое влечение. Но мне снова интересно: Кейт не просто мастер-вампир, она мать самого сильного гнезда Фарнелла. С ее ресурсами можно создать и вооружить армию птенцов. Да, это незаконно, но когда законы останавливали вампиров? Да и армию можно после использования утилизировать.

— Его зовут Грубияном.

Я нахмурился. Она так это сказала, словно я должен быть впечатлиться.

Кейт изобразила на лице удивление:

— Громила Крысиного короля.

— Кого?

— Ты сейчас издеваешься или реально не знаешь? — озадачилась она.

— Понятия не имею, о ком ты говоришь.

— О главе преступного мира Фарнелла.

— Он существует? Я думал, этот бизнес между гнездами разделен.

— П-ха! — фыркнула вампирша. — Да мы просто невинные овечки на фоне остальных! У нас легального бизнеса больше, чем у некоторых местных воротил с порядочным именем. Дункан, Фарнелл живет портом, контрабанда течет золотой рекой, из которой хлебают не только транспортные компании, все: таможня, полиция, герцог с лордом-наместником… А вокруг контрабанды крутится другой, менее прибыльный, но куда более жестокий бизнес: убийства, наркоторговля, запретная магия. Так вот на вершине этой пирамиды — Крысиный король.

— А нормальное имя у него есть?

— Никто не знает. По некоторым версиям это сам Герцог, по другим — кто-то из секретариата деКампа.

— Почему не сам лорд-наместник?

— Он одаренный. Тоже слухи, однако, убедительные. В среде уголовников личная сила играет не последнюю роль.

— А Грубиян? Его личность известна?

— Нет.

— Что вы не поделили?

— Мы владеем сетью мясных лавок по всему Фарнеллу. На прошлой неделе люди Крысы вышли на меня и предложили наладить через них продажу наркотиков.

— И ты отказалась? Это же огромные деньги.

— Деньги я считать умею, — огрызнулась Кейт. — Их легко заработать. Куда тяжелее заработать репутацию. Гнездо не в том положении, чтобы позволить себе такие жертвы.

— То есть он грохнул твоего парня за отказ? Как-то не тянет на короля преступного мира.

— Возможно, — сказала Кейт, комкая платок, — я была слишком резка в отказе… Но этот сопляк был слишком наглым!

— Что конкретно ты сделала?!

— Я!? — деланно удивилась Блэр. Даже ладошку к груди приложила. — Просто выставила посланника вон! А он слишком резко воспринял отказ, решил поднять настроение дозой героина… Передозировка. Об этом в газетах писали.

— Уважаемая леди Блэр! — разозлился я.

— Уважаемый лорд Локслин, — ответила она с иронией. — Друзья должны помогать друг другу. Иначе какие мы друзья?

— Мы с вами не друзья, леди.

— Уверен, Дункан? — холодно спросила она. — Тогда кто мы?

Кейт по привычке дернула кота за усы, посчитав, что ее связь с несчастным случаем никак не докажут. Только уголовник — не коп, ему доказательства не нужны, котик оказался тигром. Теперь вампирша в патовой ситуации: либо подчиниться Крысиному королю, либо идти к нам на поклон, уповая на милость и все, других вариантов нет. Ослабленное последними конфликтами гнездо не потянет еще одну локальную войну. Но… но… Проклятье, а ведь шикарно держит лицо, словно и не угодила в дерьмо по самые уши. Да и слова эти ее… Раз мы не друзья, то кто? Враги? На это намекает?