Бубен Костяного принца - Дмитрий Парсиев

Кабарре отложили меру с хорошим запасом, отчего остальные три части получились явно неполными.

- Вась, не жирно ему будет? – усомнился Аким, - Боюсь, то что осталось, нам в три меры не зачтут.

- Да пусть подавится, - отмахнулся Вася, - На нас, в случае чего, со вчерашнего полмеры записано.

Не став жадничать, Вася, как выяснилось позже, поступил разумно. Кабарра обрадовался «своей мере» и, невнятно помянув какого-то Кагуну, «великодушно» разрешил друзьям на обратном пути держаться поближе к его вооруженному отряду. Отказываться они не стали, и чтобы не отстать, бодро топали по узкой тропе, быстро тонущей в сгущающихся сумерках.

В какой-то миг помощники Кабарры вдруг разом перестали перешучиваться, подобрались и покрепче перехватили свои тесаки. В окружающих джунглях стало непривычно и недобро тихо. Вася и сам чувствовал, как на его загривке начинают топорщиться волосы.

- Парни, смотрим в оба.

Макар понимающе кивнул и пропустил Акима вперед себя, чтобы тот оказался между ним и Васей. Минута тянулась за минутой. Когда до лагеря оставалось совсем ничего и стало казаться, что опасность миновала, с самого хвоста их отряда послышался невнятный вскрик. Вася даже подумал, что ему показалось, но Кабарра со своими помощниками сразу остановились, выстроились в плотный круг, прикрывая друг другу спины, замерли, всматриваясь в окружающие джунгли, выставив оружие перед собой.

Поскольку больше никого в свой круг они пускать не собирались, парни тоже встали в похожее уменьшенное построение, только не имея оружия, перед собою выставили вязанки с тростником. Так же, сбиваясь в небольшие группы, поступали остальные поселенцы. Лишь один, мертвенно-бледный забрызганный кровью, хотя и не своей, медленно пробрел от хвоста отряда до головы и, дойдя до бригадира прошептал:

- Кабарра, там одного нашего кугуар убил и в лес утащил, - и упал в обморок.

Кабарра подошел к потерявшему сознание поселенцу, перевернул его носком сапога, убедился, что тот не ранен и громко сказал:

- Все, можете успокоиться. Кагуна выбрал свою жертву, ближайшую неделю он будет сыт и на охоту не выйдет. Радуйтесь уроды, - полуобернулся к одному из помощников, - Ты сходи, подбери его меру. Мертвецу тростник не нужен. Кагуне – тоже. Ага. Кагуна тростник не жрет.

С гаденьким смехом Кабарра побрел по тропе. Проходя мимо Васиной троицы, он вдруг остановился:

- Вот так оно и бывает, - он посмотрел на Васю, - Достанется тебе лишняя мера, так жди и еще одну…

- Слушай, Кабарра, - Вася решил воспользоваться приподнятым настроением бригадира, - Я так понял, что Кагуной вы зовете какого-то кугуара. Он здесь давно лютует?

- Давненько, парень. Ага. Он народу сожрал больше, чем стоит здесь сейчас на этой тропе.

- Так может убить его?

- Не-ет, парень. Кагуна очень силен и других кугуаров на свои угодья не пускает. Ага. Уж лучше кормить одного чем нескольких.

- Какие замечательные здесь порядки, - негромко сказал Аким, - Коли Кагуна сыт, так и бригадиру легче!

Глава 2. «Созидательный» труд.

Начало нового дня в поселении мало чем отличалось от предыдущего. Их разбудили с рассветом и пригнали на рабочий участок. Вася опять оставил Акима на берегу мастерить орудия труда, хотя тот и порывался присоединиться к общей работе. Вася прекрасно осознавал Акимовы терзания, что мол того оставили на сухом берегу, в то время как они с Макаром целый день не вылезают из болотины.

Уже сейчас от постоянного пребывания в воде кожа набухла, стала сырой и рыхлой. Скоро пойдут нагноения и язвы, как у тех поселенцев, что начали работать здесь раньше. Вася видел их состояние, тем более что многие не имели даже обуви. А значит им нужно работать производительно, чтобы оставалось время выходить на берег и обсыхать. Так что как не жаль Акима, но его нравственные мучения придется оставить без внимания.

В прошедшую ночь они продолжали по очереди дозорить, и, хотя обкрадывать их никто больше не пытался, Вася решил, что успокаиваться рано, и по меньшей мере в ближайшую неделю придется дежурить и дальше. Во время своего ночного бодрствования он, как научил Аким, накинув на руки куртку подточил свое каменное зубило, за день работы оно немного притупилось. Все-таки камень – не курень. А поскольку времени это заняло немного, пока бдел на посту оставшееся время, успел заточить еще одно, из заготовки потяжелее. Вася надеялся получить орудие, которым можно будет срубать тростник с двух ударов.

С двух – не срубало, но более тяжелым зубилом средний по толщине тростник с верностью валился с четырех-пяти ударов, это если бить бережливо, не на пределе сил. Неплохо, но все равно недостаточно. Когда набралось несколько срубленных стеблей, Вася подобрал их в охапку из воды, поморщился, стекая со стеблей, вода сразу залила живот и ноги, побрел к берегу, чтоб отнести Акиму под пригляд. Аким, стоя по щиколотку в воде, что-то мудрил, вбивая возле берега какие-то колышки.

- Акима, ты чего опять выдумал?

- Обустраиваю место хранения для срубленного тростника.

- А вывалить его на берег не проще будет?

- Проще, конечно, только на берегу он сразу сохнуть начнет.

- И что?

- А то, что в лагере его принимают не по объему, а по весу. Если держать срубленный тростник в воде, он будет тяжелее.

- Акима, ты голова!

- На том и стоим, - Аким хмыкнул, - На деле я подсмотрел, как это делают опытные поселенцы. Кладут во влажное место, да еще пальмовыми листьями сверху прикрывают.

- И то верно, - одобрил Вася и показал Акиму самостоятельно заточенное зубило, - Я этой ночью тоже каменюки друг о дружку шоркал. Вот что получилось. Оно потяжелее, им рубить удобней. Сделай Макарке такое же.

- Уже делаю, - Аким вытащил из кармана заготовку, - Догадался, что для лучшего удара надо что-то поувесистей.

Вася оставил Акима возиться с местом хранения и побрел обратно к зарослям. Прежде чем продолжить работу, он окликнул Макара:

- Макарка, глубоко в воду не заходи. Не забывай про аллигаторов.

Макар кивнул и нехотя отошел поближе к берегу:

- На глубокой воде тростник сочнее и выше, - сказал он, оправдываясь, - Но ты прав, Вася. Осторожность прежде всего. Как там у Акимы дела?

- Делает для тебя утяжеленное зубило.

- А что с топорами?

- Это, я думаю, не скоро еще…

До конца рабочего дня они больше не обмолвились ни словом, но