Волкодав - Мария Васильевна Семенова

Ознакомительный фрагментна первый взгляд трудно было от него ожидать. Но в это время Волкодав метнул копьё. Оно пробило живот Людоеда, отбросило его назад, со страшной силой ударило в стену и застряло, насмерть зажатое расщеплённым бревном.

Не минует цели удар, который готовили одиннадцать лет. А минует – значит, не Волкодав его наносил.

Несколько мгновений Людоед непонимающе смотрел на свой живот и на перекладину копья, глубоко вмятую в тело. Потом схватился за древко и закричал. Жутким, бессмысленным криком смертельно раненного зверя.

Рёв Людоеда раскатился по всему замку – только глухой или мёртвый мог бы не услышать его.

Но Волкодав знал, что комесы не прибегут.

Его босые ноги уже ощутили тяжкую судорогу, докатившуюся сквозь дубовые перекрытия и толщу ковров. Потом донеслись испуганные голоса. Где-то там, внизу, ворочались брёвна стен, колебались потолки, вздыбливались полы, с чудовищным треском расходились добротно спряженные углы. Никакая сила не превозможет буйную силу дерева, возросшего у перекрестья лесных троп и там же засохшего. Только Боги могли бы остановить её. Но Боги вмешиваться не захотят. В этом Волкодав был уверен.

Пригвождённый Людоед всё ещё ворочался и утробно хрипел, всё ещё пытался неведомо зачем выдернуть из раны копьё. На ковре под ним расплывалась тёмная лужа. Волкодав не смотрел на него. Он повернулся лицом к югу, туда, где пролегал животворный путь Солнца, где высилось вечное Древо, зиждущее миры, где в горнем океане зеленел Остров Жизни, священная Обитель Богов. Туда, на этот Остров, ушли дети Серого Пса. Один Волкодав пережил всех, чтобы вернуться и отомстить за истреблённый род, за поруганный дом, за осквернённые очаги. И вот месть совершилась. Что же осталось? Немногое. Спеть Песнь Смерти и шагнуть навстречу пращурам с погребального костра, в который вот-вот превратится замок Людоеда…

Волкодав закрыл глаза, опустил руки и запел.

Этими словами его далёкие предки провожали и напутствовали умерших. Их произносили воины его племени, оставшись в одиночку против сотен врагов. Волкодав всего дважды внимал Песни Смерти: когда хоронили прабабушку, потом деда. Цепкая память мальчишки запечатлела и сохранила услышанное. А дальше у него было целых одиннадцать лет, чтобы накрепко затвердить каждое слово. Чтобы стократ повторить Песнь по всем вместе и по каждому врозь…

Торопится время, течёт, как песок,

Незваная Гостья спешит на порог.

С деревьев мороз обрывает наряд,

Но юные листья из почек глядят.

Доколе другим улыбнётся заря,

Незваная Гостья, ликуешь ты зря!

Доколе к устам приникают уста,

Над Жизнью тебе не видать торжества!

Знала ли её теперь хоть ещё одна живая душа? Или сегодня древняя Песнь звучала в самый последний раз, потому что у Серого Пса больше не родятся щенята?

Незваная Гостья, в великом бою

Найдётся управа на силу твою.

Кому-то навеешь последние сны,

Но спящие зёрна дождутся весны.

Пол ходил ходуном, раскачиваясь всё сильнее. Жирный дым начавшегося пожара царапал горло, вползая в открытую дверь. Души тех, за кого отомстили, смогут воплотиться вновь и жить на земле.

Волкодав мельком подумал: удастся ли довершить Песнь…

Не удалось.

К его коленям прижалось что-то живое. Дрожащее. Плачущее. Неохотно открыв глаза, Волкодав посмотрел вниз и увидел рабыню. Несчастная нагая девчонка смотрела на него с ужасом и надеждой. Губы её шевелились, по нежным детским щекам катились слёзы, голубые глаза молили спасти. От Людоеда, ещё задыхавшегося у стены. От похотливых наёмников, которым она должна была достаться назавтра. Из замка, готового рассыпаться под ногами…

В это время со стороны раскрытого окна-бойницы послышался пронзительный писк. Волкодав вскинул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как в комнату, усердно работая перепончатыми крыльями, влетели два больших нетопыря. Они держали в лапках длинную палку: посередине её вверх тормашками висел Нелетучий Мыш. Заметив Волкодава, он радостно заверещал. Нетопыри взвились под потолок, и Мыш, отцепившись, свалился точно на голову другу.

– Пропадёшь! – сказал Волкодав и попытался выпутать его из волос, чтобы снова усадить на палку и выпроводить вон. Нелетучий Мыш весьма чувствительно укусил его за палец. И пропищал что-то своим – знать, поблагодарил. Те бросили палку и вмиг умчались в окно.

– Ну, как знаешь… – пробормотал Волкодав, начиная понимать, что умереть, как мечтал, ему не дадут. Две лишние жертвы на его погребальном костре – это уж слишком. Нагнувшись, он перехватил ножом верёвку, стягивавшую за спиной локти рабыни. Сдёрнул с ложа плотное покрывало, пропорол посередине дыру и натянул на девчонку. Схватил её за руку и побежал вниз по всходу.

Волкодав никогда не забывал мест, где ему довелось пройти хоть однажды. Он мчался назад с уверенностью гончего пса, летящего по свежему следу. Он помнил, где воткнул свои щепки и где видел факелы и светильники, учинившие пожар. Когда огонь наконец преградил ему путь, он задумался лишь на мгновение, соображая, удастся ли проскочить к следующему всходу. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы из огня навстречу ему с рёвом вылетел ополоумевший стражник. Волкодав отскочил прочь, но тот незряче пробежал мимо: одежда горела на нём, роняя дымные клочья. Девчонка в ужасе завизжала. Волкодав сгрёб её в охапку, сунул ей в руки Мыша, выдранного наконец из волос, замотал обоих в покрывало и, пригнувшись, кинулся сквозь пламя.

Влажные волосы и кожаные штаны лишь отчасти предохранили его. Ему показалось, что с обнажённого торса и босых ног начали сдирать кожу. Кое-как заслонив локтем глаза, он стрелой пролетел десять шагов и уже выбегал с другой стороны, когда стена по правую руку надсадно охнула, оседая. Дымящееся, обугленное бревно выскочило из неё, крутанулось внутрь коридора и с силой ударило Волкодава в бок, швырнув его на пол. Он сразу вскочил, понимая только, что ещё жив и ещё может бежать. Вторая лестница была прямо перед ним, как он и рассчитывал. Он бросился к ней и помчался вниз, прыгая через четыре ступеньки. Где-то далеко наверху ещё раз взвыл Людоед. Взвыл так, что было слышно даже сквозь гул пожара и крики мечущихся людей. Должно быть, огонь добрался до опочивальни. Потом вой затих – уже навсегда.

Волкодав напарывался на воинов ещё несколько раз. Большинство ни на что не обращали внимания, занятые поисками ближайшей двери наружу. Лишь один что-то заподозрил при виде полуголого, покрытого копотью незнакомца, чуть не волоком тащившего за собой зарёванную девчонку. Наёмник схватился было за меч, но Волкодав, не останавливаясь, метко пнул его в пах, чтобы впредь не