Упущенные Возможности - Ande

Вот и сейчас, Иру остановил пожилой, седоусый мужчина, что держал на плече пулемет, с пристегнутой коробкой со вставленной лентой. На левом рукаве синей рубашки красная повязка с надписью «Дружинник». Крепкие полотняные штаны и грубые ботинки, не оставляли сомнений- рабочий, откуда- нибудь со «Второго Шарикоподшипникового».

— С работы возвращаюсь. Прогуляться решила! Вот! — своенравно заявила ему девушка.

— С работы? — удивился мужчина, махнув зачем то рукой — здесь? так поздно? Где же это ты трудишься? Документы-то у тебя есть?

Только тут Ира сообразила, как выглядит ее заявление, и покраснела. Потом она увидела, как от группы людей, на углу Георгиевского переулка и Тверской, отделилась фигура и пошла к ним. А потом она разозлилась, и еще более своенравно отбрила все намеки:

— Я в Кремле работаю! Стенографисткой! Вот, смотрите — она полезла в сумочку, достала пропуск в Кремль, и протянула рабочему.

Тот спустил пулемет с плеча, приставил к ноге и взял удостоверение:

— Ишь ты! — он он открыл корочку, вчитался, и с уважением посмотрел на Иру — Смотри как ты!

— Если не верите, можете позвонить! Спросите, есть у них там такая, или… ну, я не знаю.

— Не сердись, дочка. — смущенно кашлянул рабочий- Сама знаешь что творится. Как же ты так припозднилась?

Она пожала плечами, но не успела ответить. К ним подошел молодой парень, тоже с повязкой дружинника на рукаве, и кобурой на поясе.

— Вот, Гриценко, — заговорил рабочий — проводишь товарища девушку. Что бы наши ее по дороге попусту не дергали.

Она попрощалась с рабочим, и они с парнем пошли по Тверской.

Парень представился Мишей, и рассказал, что они здесь не просто так болтаются, а решением собрания цеха. Охраняют порядок по Малой Дмитровке и Тверской до бульваров. А дальше эта шпана с «Метиза» патрулирует. Тоже мне, чуть не из вежливости их заводом называют, а туда же, в рабочую дружину лезут!

— Тебе куда идти то? — спохватился он.

— На Садово-Кудринскую!

— Не близко- присвистнул спутник- может, на вот монетку, позвони домой, предупреди родителей.

— Нет у меня родителей.

— Как же так? — у Миши даже хохолок на макушки опустился сочувственно.

— Да это еще в двадцатом, на Украине, я и не помню- неохотно пояснила девушка — сейчас я с тетей живу.

— А в Кремль как попала?

— Я прошлым летом, в педагогический, бал не добрала, туда, сам знаешь, так просто не проскочишь.

Надежда Константиновна Крупская, нарком образования СССР, дело поставила настолько туго, что работа учителя, без всяких шуток, считается, самой элитной и престижной в Советском Союзе. Конкурсы в ПедВузы гигантские, и даже до экзаменов допускают не всех. А уж отбирают, самых- самых.

— Ну, мне в приемной комисси, так и сказали- продолжила она — вот тебе направление, на работу попроще. А через пару лет приходи.

Пустынная Тверская, не была безлюдной. Навстречу прошла парочка в обнимку. На углу, у Камергерского, рабочие- дружинники, беседовали с какими то гостями с юга. Впереди виднелась группа ребят, по виду школьников, что тоже шли в сторону Тверской Заставы. Из Столешникова вышел еще один рабочий патруль, кивнули Ириному спутнику, и, перейдя улицу, нырнул между домами в сторону Патриков.

А Михаил Гриценко, в это время рассказал ей, что у Палыча, что тебя проверял, он в учениках, на «Серпе и Молоте». И что Иван Палыч — лекальщик шестого разряда. Настоящий бог металла. Хвастался, что скоро сдает на разряд, и сразу получит комнату в общаге.

Проходя Настасьинский переулок, Ира немного поколебалась. С одной стороны, хотелось зайти в «Кафе Поэтов». Но с другой стороны, там сейчас вряд ли что то интересное. Поздновато уже.

Но и от этих размышлений ее оторвал внезапный рев моторов.

Обернувшись, она и ее спутник увидели промчавшийся мимо авто ГАЗ-М, с надписью Милиция ОРУД. А спустя немного, одна за другой, проехали три лимузина. МАЗ, Паккард, и замыкающий МАЗ.

— Калинин? — проводив взглядом машины, Михаил перевёл горящий взгляд на Иру. Та кивнула.

— Припозднился Михаил Иванович, работает — с уважением сказал парень.

— Да я и не знаю, когда они там спят вообще- ответила девушка — вечно не одно, так другое.

— Тебе там не нравится?

— Мне в детском саду нравится, воспитательницей. Чтоб ор и шум вокруг, чтоб гам, и с детишками. А у них там — все тихо, чинно, на вы, и будет любезны…

— Что ты понимаешь! Михаил Иванович- настоящий вождь! Он и послать может так, что мужики, на заводе — очень прониклись.

— Да ну тебя, понимал бы что!

— Слушай, а у нас завтра выходной. Может, сходим куда? В парке Горького парашютную вышку поставили…

Глава 4

Меня трясут, воняет бензином и трещит голова. Настолько, что трудно открыть глаза. Да и слова, что доносятся словно сквозь толщу воды, доходят с трудом.

— Давай мужчина, приходи в себя — вроде бы услышал я. И еще про то, что эка тебя угораздило то, как же так?

Еще я услышал вокруг какой то шум, хлопки автомобильных дверей, пение птиц, тарахтение моторов, и топот. Потом открыл глаза. И сказал:

— Бля.

Сфокусировав зрение, я увидел, что слегка похлопывая меня ладонью по щекам, напротив стоит мужик в военной форме тридцатых годов, с петлицами. Малиновыми. Как и околыш его фуражки. И, в довершении всего, я разглядел у него на рукаве овал с мечом, серпом и молотом. Справа меня поддерживал за талию и под руку, еще один, точно так же одетый деятель.

Все больше приходя в себя, я огляделся, и окончательно прикуел.

Меня держат под руки и приводят в себя мужики, одетые в форму НКВД. Мы находимся на обочине какой-то асфальтовой дороги. Рядом еще несколько человек, одетых так же. А посреди шоссе стоит три винтажных лимузина.

— Пи@дец. Вот только реконструкторов мне, для полного счастья, и не хватало! — сказал я, отстраняясь от мужика, что меня поддерживал.

Потом я вспомнил, что ночью перевернулся на своем авто. Сейчас вокруг был белый, солнечный день, а скорее, позднее утро.

— Вы кто, болезные? — спросил я мужика, что приводил меня в себя — решили поиграть в заградотряды? Или уже сразу реконструировать массовый расстрел? А