Предпоследняя правда - Филип Киндред Дик

Ознакомительный фрагментвсе в том же белом халате и туфлях; он инстинктивно встал, встречая ее.

– Он скончался, – сказала Кэрол. – Соуза. Вот только что. Я немедленно заморозила его; поскольку была рядом с ним, потери времени не было вовсе. Ткани мозга не пострадают. Он просто ушел. – Она попыталась улыбнуться, и глаза ее наполнились слезами. Николас был шокирован; он ни разу не видел Кэрол плачущей, и что-то внутри него ужаснулось этому зрелищу, как дурному, опасному, недоброму знаку.

– Мы выдержим и это, – продолжалась кабельная аудиотрансляция из крепости Эстес-парк, а на экране появилось лицо Янси; картины войны, картины рушащейся или превращающейся в раскаленный газ материи постепенно поблекли на заднем плане. И вот уже на экране был только прямой и строгий человек за большим дубовым столом, в каком-то тайном месте, где Советы – даже их кошмарные новые ракеты «Сино-20» с лазерным наведением – никак не смогут его найти.

Николас усадил Кэрол и привлек ее внимание к экрану.

– С каждым днем, – сказал Янси – и сказал с гордостью, спокойной и рассудительной гордостью, – мы становимся сильнее. Не слабее. Вы становитесь сильнее. – И тут он – Николас готов был поклясться чем угодно – взглянул прямо на него. И на Кэрол, и на Дэйла Нуньеса, и на Стю с Ритой, и на всех остальных здесь, в «Том Микс», на каждого, кроме Соузы, который был мертв; а уж если ты мертв, понял Николас, то никто, даже Протектор, не может тебе сказать, что ты становишься сильнее. И еще, когда ты умер только что, мы тоже умерли. Если только мы не достанем эту поджелудочную – любой ценой, от любого гнусного барыги с черного рынка, что обкрадывает военные госпитали.

Раньше или позже, осознал Николас, несмотря на все запрещающие это законы, мне придется выйти на поверхность.

3

Когда образ «неимоверно-круче-тебя» Протектора Янси, его лицо из стали и дубленой кожи исчезли с экрана и тот обрел свою первозданную матовую серость, комиссар Дэйл Нуньес вскочил на ноги и обратился к собравшимся:

– Ну а теперь, ребята, – вопросы.

Аудитория осталась неподвижной. Настолько неподвижной, насколько могла быть – чтобы за это ей ничего не было.

Выборная должность требовала – и Николас поднялся и встал рядом с Дэйлом.

– Между нами и правительством в Эстес-парке должен быть диалог, – сказал он.

Чей-то резкий голос сзади – не разобрать, мужской или женский, – задал вопрос:

– Президент Сент-Джеймс, умер ли Мори Соуза? Я вижу, что доктор Тай здесь.

– Да, – сказал Николас. – Но он в быстрой заморозке, так что надежда еще есть. Люди, вы слышали Протектора. А перед этим вы видели вторжение в Детройт и его гибель. Вы знаете, что мы уже отстаем от нашей квоты; в этом месяце мы должны собрать двадцать пять лиди, а в следующем…

– В каком еще следующем? – выкрикнул голос из толпы, горько и отчаянно. – В следующем месяце нас здесь уже не будет.

– Мы будем, – ответил Николас. – Мы можем пережить аудит. Позвольте вам напомнить. Первый штраф – это всего лишь урезание на пять процентов пищевого рациона. И только после этого на любого из нас может прийти повестка, и даже тогда призыв не превысит уровня децимации – один человек из каждых десяти. И только если мы три месяца подряд не выполним план, только тогда мы можем – подчеркиваю, можем – столкнуться с риском закрытия. Но у нас всегда есть юридический способ бороться; мы можем отправить своего адвоката в Высокий Суд Эстес-парка, и я заверяю вас, что так мы и сделаем вместо того, чтобы покорно принять закрытие.

Еще один голос выкрикнул:

– А вы запрашивали повторно о том, чтоб нам прислали замену для главного механика?

– Да, – сказал Николас. Но во всем мире нет второго Мори Соузы, подумал он. Ну, может быть, в других танках. Но из – сколько там их было в последний раз? – из ста шестидесяти тысяч убежищ в Западном полушарии никто не станет даже обсуждать вопрос о том, чтобы отпустить действительно стоящего главного механика, даже если мы могли бы каким-то образом связаться с несколькими из них. Да буквально пять лет назад соседи с севера, «Джуди Гарланд», пробурили к нам тот горизонтальный штрек и умоляли – буквально умоляли – отпустить Соузу к ним взаймы. Всего на один месяц. И мы отказали.

– Ну хорошо, – энергично сказал комиссар Нуньес, поскольку добровольных вопросов не последовало. – Я проведу случайную проверку, чтобы выяснить, дошло ли до вас послание Протектора. – Он указал на молодую супружескую пару. – Какой была причина крушения нашего защитного экрана вокруг Детройта? Встаньте и представьтесь, пожалуйста.

Пара неохотно поднялась; мужчина сказал:

– Джек и Майра Фрэнкис. Наша неудача связана с созданием НарБлоком новой многоблочной ракеты «Галатея-3», которая способна проникать внутрь на субмолекулярном уровне. Я так полагаю. Нечто в этом роде. – Он с облегчением уселся обратно, потянув за собой и свою жену.

– Хорошо, – сказал Нуньес; это и в самом деле было приемлемо. – А как вышло, что технологии НарБлока временно опередили наши? – Он огляделся вокруг и выбрал следующую жертву для допроса. – Не промах ли это нашего руководства?

Выбранная им средних лет старая дева встала.

– Мисс Гертруда Праут. Нет, причиной этого не является промах нашего руководства.

Она тут же села обратно.

– А что же тогда является причиной? – по-прежнему обращаясь к ней, спросил Нуньес. – Не могли бы вы встать, мадам, когда отвечаете? Благодарю вас.

Мисс Праут снова встала.

– В этом наша вина? – подсказал ей Нуньес. – Не конкретно нашего танка, но всех нас, танкеров, работников оборонной промышленности, в целом?

– Да, – сказала мисс Праут своим хрупким покорным голосом. – Мы не смогли обеспечить… – Она запнулась, не в силах вспомнить, что же именно они не смогли обеспечить. Повисла неловкая, гнетущая тишина.

Николас взял дело в свои руки.

– Друзья, мы производим базовый инструмент, при помощи которого и ведется война; именно потому, что лиди могут жить на радиоактивной поверхности, среди многочисленных штаммов бактерий и нервно-паралитического газа, разрушающего хлинэстеразу…

– Холинэстеразу, – поправил Нуньес.

– …мы и живы до сих пор. Мы обязаны нашим жизням тем конструкциям, что строятся в наших мастерских. Только это и имеет в виду комиссар Нуньес. Жизненно важно понимать, почему мы должны…

– Я решу этот вопрос сам, – тихо сказал Нуньес.

– Нет, Дэйл. Я.

– Ты уже произнес одно непатриотичное утверждение. Газ, разрушающий холинэстеразу, – американское изобретение. И я могу просто приказать тебе сесть.

– И я не сяду, – сказал Николас. – Люди устали; сейчас не время давить на них.

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---