Резервный экипаж - Юрий Ляшов

даже фантазиями о настоящей встрече. Казалось, я встретил девушку, часто снившуюся мне, но в реальности совершенно незнакомую. Отгоняя дурацкие мысли, я сильнее прижал Вику к груди. Бред! Это она – та, с кем мы планировали свадьбу! И Вика, видимо, признав меня, обвила мою шею руками так сильно, будто боялась упустить.

– Я очнулась в закрытой капсуле, – дрожащим голосом заговорила Вика. – Она просто сломалась. Повезло, что я вообще вышла из симуляции. Темнота, я задыхаюсь – ужас. Хорошо, что аварийка сработала.

У меня мурашки по спине побежали, когда в сознании возник образ Вики, скорчившейся на холодном полу в луже амниотической жидкости. Я сам, наверное, захлебнулся бы ещё внутри капсулы, забыв в панике о маленьком рычажке экстренного вскрытия. Создан он именно для таких случаев, но внезапно вывалившись из симуляции в холодную реальность, вряд ли первым делом бросишься вспоминать спецификацию анабиозного оборудования. Вика справилась. Она и сейчас быстро совладала с эмоциями и перестала всхлипывать.

– Было темно и страшно. Я ждала, но никто не пришёл. В какой-то момент мне показалось, что я навсегда останусь одна в темноте. Это… жутко. Потом я ползала по полу, искала дверь. Дежурное освещение включилось, когда я смогла выбраться в коридор. А здесь всё такое… странное. И никого. Основные системы обесточены. Работает только контур жизнеобеспечения. Больше ничего. Даже чёртова кофеварка не реагирует!

Последняя фраза прозвучала с такой неподдельной злостью, будто именно поломка несчастной кофемашины стала самой страшной из навалившихся проблем. Всё-таки Вике пришлось тяжело. Я даже не мог представить, как это, очнуться одному в безжизненном корабле. Хотя чего представлять – стоило только пройтись по палубам, но с осмотром я решил повременить.

– Ты поняла, что произошло с экипажем?

– Нет. – Вика подняла на меня виноватый взгляд. – Я не выходила из медотсека. Я… боялась одна.

– Ничего, выясним. Как ты меня вытащила?

– Не поверишь, что пришлось провернуть! Искин симуляции замкнут внутри системы. До запуска программы пробуждения он не будет реагировать на внешние команды. Это такая защита. Только капитан знает код доступа для вывода из анабиоза кого-то из резервного экипажа. По идее, в случае гибели стартовиков, такую команду должен отдать корабельный искин. Но он не отвечает.

Вика отстранилась и села рядом. О своих трудах по взлому системы она рассказывала взахлёб. Даже задорные искорки в глазах появились. В тонкостях анабиотического сохранения людей я понимал мало, ещё хуже разбирался в вопросах взаимодействия мозга спящих космонавтов с виртуальной системой. Поэтому едва ли не половина Викиного рассказа осталась для меня набором красивых заумных фраз. Наверное, это отразилось на моём лице – Вика хихикнула и сказала:

– Забыла, что ты у нас не из научного сектора. Короче, вытащить из симуляции, просто дёрнув рубильник, не получится. Слишком сильно сознание интегрировано в виртуальный мир. Очень велик риск получить на выходе овощ, чей разум остался в системе. Такое сознание искин сочтёт ошибкой и сотрёт. Важно, чтобы человек захотел выйти в реальность.

– Ты вошла в симуляцию, связалась со мной. И я захотел.

– Если бы так просто! Три дня ушло, чтобы влезть в программу жизнеобеспечения капсул. Потом ещё неделя, чтобы достучаться до тебя. Я хотела разбудить капитана, но он меня уже не помнит. Я ведь вышла из симуляции из-за неисправности капсулы. Значит, в нарушение протоколов. Система сочла меня сбоем и удалила ошибку из памяти экипажа. Надеялась я только на тебя. Ну не мог искин так просто удалить меня из твоей памяти. Мы ведь были…

Вика вновь опустила глаза. Эта робкая растерянность передалась и мне. Вновь нахлынуло едва уловимое чувство, словно всё, что нас связывало, осталось далеко позади, а может, этого вообще никогда не происходило наяву. Не оставляя сомнениям шанса, я поцеловал Вику и твёрдо сказал:

– Мы есть! Давай-ка разбираться, что тут происходит.

***

Освоить тело оказалось сложнее, чем принять голос или внешность. Я то и дело запинался о свои же ступни, а руки и ноги непроизвольно сокращались, словно сводимые судорогами. Безумно хотелось пить, но от одной мысли, что в желудке что-то окажется, накатывала тошнота. Я стоически переносил последствия анабиоза и, взяв на себя роль первого номера, шёл впереди. Практически сразу заныли поясница и колени – то ли гравитация оказалась сильнее, чем в симуляции, то ли так протестовало тело, проведшее последние двадцать два года в горизонтальном положении. Но это сюрпризом не стало, ведь анабиотическая камера не могла в точности воссоздать реальные физические нагрузки, хотя регулярно стимулировала мышцы.

Реакции тела на выход из анабиоза избежать невозможно, но это были прогнозируемые, а главное, временные трудности. А вот обстановка  действительно удивляла. Узкие коридорчики, мало напоминавшие привычные корабельные переходы, соединяли стандартные модули «Пангеи». Вместо светоизлучающих панелей палубной обшивки нас окружали серые металлические стены, подсвеченные тусклыми лампами дежурного освещения. Совсем архаично выглядели разделяющие отсеки массивные герметичные двери, с громоздкими запорными механизмами. У меня не нашлось даже предположения, для чего конструкторам пришлось заменить ими лёгкие автоматические переборки. Не узнавал я эти коридоры, хотя думал, что изучил корабль от нижней грузовой палубы, где покоились тысячи зародышей будущих колонистов, до ходовой рубки.

Вика, не решившаяся осмотреть в одиночку корабль, в медицинском отсеке всё-таки освоилась. Питалась пайками из аварийных наборов, коих достаточно хранилось в каждом модуле. Жила в кабинете, который предназначался ей по должности. Туда она меня, кстати, не впустила, заявив, что сначала наведёт порядок. Мы быстро обошли помещения, заполненные безжизненной медицинской аппаратурой, пустующие палаты и кабинеты персонала. Никаких намёков на причины исчезновения экипажа мы не нашли.

В жилом секторе нас ждали такие же безлюдные помещения, покоящиеся в тусклом дежурном свете, и непривычная тишина. В каютах экипажа нам не попались ни личные вещи, ни разобранные кровати – вообще никаких следов команды. Немногочисленная мебель оказалась покрыта растрескавшейся защитной плёнкой. Складывалось впечатление, что люди никогда и не поднимались на борт «Пангеи». Ну если только они не устроили генеральную уборку перед исчезновением. С каждым обследованным отсеком Вика становилась мрачнее. Наверное, она всё-таки рассчитывала найти кого-то за пределами медицинского модуля. Если честно, такая надежда теплилась и в моей душе.

Выходя из очередной пустой каюты, я задел рукой, стоявшую на маленькой тумбочке настольную лампу в виде вздыбившейся морской волны. Интересно, кому в голову пришла мысль снабдить космический корабль незакреплёнными источниками света? Ещё и в металлическом корпусе! А вдруг аварийное отключение искусственной гравитации? Тогда ведь стальная волна превратится в цунами и с лёгкостью травмирует кого-нибудь. Сейчас сила притяжения работала исправно. Жалобно звякнув, светильник ухнул на ребристый пол. Звонкое эхо разорвало тишину и, промчавшись по коридору,