Миротворец - Сергей Тамбовский

— А почему раньше никто до этого не додумался? — удивился Георгий, — если все так просто?

— Вопрос философский, — после некоторого размышления отвечал царь, — периодическая система элементов тоже предельно простая, видел наверно?

— Это которую Менделеев изобрел? Конечно, видел и не раз.

— Однако до Дмитрия Ивановича никто ее как-то не сумел представить… все в этом мире развивается от простого к сложному — вот и до плесени руки дошли.

— А кто тебе продиктовал рецепт этого… пенициллина?

— Ты Ведомости с моим интервью не читал разве?

— Нет, — признался князь, — первый раз слышу про это.

— У нас в багаже есть, кажется, один экземпляр — почитаешь, зачем я буду повторять в который раз одно и то же… если совсем коротко, то вмешалось божественное провидение. Кстати имя у этого провидения было такое же, как у тебя — Георгий.

А на вокзале Тифлиса картина встречи была полностью аналогична тому, что случилось в Пятигорске. Только с местными особенностями — Закавказье в ту пору было поделено на 5 губерний, Бакинскую, Ереванскую, Елисаветпольскую, Кутаисскую и Тифлисскую. Вот главные лица последней во главе с бравым гвардии полковником Свечиным и встречали императорскую семью.

Царь, впрочем, быстро уклонился от обязательных церемоний и сразу же попросил отправить супругу с сыном в Мцхету, а себя доставить в Духовную семинарию. Располагалось это учебное заведение в районе Ваке на Цхнетской улице и представляло из себя красивое трехэтажное здание из красного кирпича. Впоследствии в реальной истории эта семинария стала известна в связи с тем, что тут обучались Иосиф Сталин, Анастас Микоян и Геворк Алиханян (армянский партсовдеятель, будущий отчим Елены Боннер).

Императору сразу же представили ректора семинарии отца Серафима (в миру Яков Мещеряков), худого и высокого, как жердь, мужчину с окладистой бородой. После приветствия он пригласил царя в свой кабинет.

— Немного удивлен, — сказал Серафим, — интересом такого высокого лица к нашему скромному заведению… не расскажете, в чем причина?

— Охотно расскажу, отец Серафим, — не стал запираться царь, — вы читали мое интервью в Ведомостях?

— Это про божественное вмешательство и чудесное исцеление? — уточнил Серафим, — читал, как же…

— Так вот, этот божественный гость кроме рецепта лекарства дал мне еще одно поручение… и оно впрямую касается подведомственного вам заведения…

— Очень интересно, — Серафим сел, наконец, в свое кресло и приготовился слушать.

— У вам на первый курс недавно принят такой слушатель, — Александр залез в карман, вытащил и развернул лист бумаги и зачитал, — Иосиф Джугашвили, сын Виссариона Джугашвили.

— Так-так, — Серафим взял толстый гроссбух, открыл его, поводил пальцем по страницам и ответил, — есть такой, 16 лет, зачислен в класс богословия, учится не сказать, чтобы на отлично, но плохим учеником его назвать нельзя… да, пишет стихи, которые даже печатают в газетах.

— Да, это именно он, — подтвердил император, — Иосиф, сын Виссариона.

— И что именно заинтересовало ваших божественных гостей в этом мальчике?

— Гость не уточнил этот вопрос, однако настоятельно просил принять в нем участие… а если быть точным — не надо его отчислять, пусть доучится до конца и получит сан…

— Мы очень редко отчисляем кого-либо, — после паузы отвечал Серафим, — но хорошо, я вас прекрасно понял — к Джугашвили отныне будет особое отношение.

— Да, и оградите его по возможности от контактов с так называемыми революционерами… — закончил свою мысль Александр, — в частности имеются ввиду такие лица… — он снова посмотрел в свои записки и озвучил список лиц, — Мецкавели и Цулукидзе… это руководители объединения под названием «Месами-дасе».

— Третья группа, — автоматически перевел название Серафим, — не слышал про такую… почему она третья, не скажете?

— Скажу… первая группа это сторонники Чавчавадзе, вторая исповедует мысли Николадзе, а эта, значит, третья группа не согласна с первыми двумя.

— Я все понял, — отвечал Серафим, — сделаю все, что в моих силах. Еще какие-то пожелания будут, государь?

— Да, есть еще одно пожелание — хотел бы посмотреть на этого Иосифа живьем, можете организовать это?

— Через десять минут будет перемена между уроками, я могу вызвать его сюда… тут и посмотрите.

— Лучше это сделать по-другому как-нибудь, — поморщился царь, — а в кабинете ректора это будет слишком официально.

— Тогда может быть так сделаем… визит же императора это серьезное событие, все равно про него все ученики так или иначе узнают — можно собрать учащихся в большом зале на втором этаже, вы выступите перед ними с небольшой речью, а Иосифа лично я усажу на первый ряд… ну скажем справа, если смотреть на сцену. Так пойдет?

— Хм… — задумался Александр, — к речи я как-то не готовился… хотя ладно, ваше предложение принимается — сажайте Иосифа справа, а я что-нибудь придумаю для выступления.

Александр проговорил недолго, с минуту, успев выложить наболевшие мысли об устройстве и переустройстве страны. Семинаристы сидели притихшие и смотрели не него круглыми глазами — когда еще в следующий раз увидишь живого императора. А мальчик Иосиф крутил головой и тоже смотрел во все глаза… рта, впрочем, он так и не открыл.

А вечером вся императорская семья воссоединилась с целью прокатиться по канатной дороге на вершину Мтацминда. Нижняя станция фуникулера располагалась на улице Чоквадзе. В качестве сопровождающего к ним навязался бравый губернатор Свечин.

— Линия только в этом году запущена, — не умолкал он в течение всей поездки, — выполнено бельгийской компанией Альфонса Руби. Перепад высот 235 метров, длина 490 метров. По пути следования будет остановка у храма святого Давида, можно сойти и осмотреть.

— А кто это, святой Давид? — поинтересовался Георгий.

— Это Давид Гареджийский, — вспомнил уроки истории губернатор, — пришел с проповедью христианства в эти места примерно в 6–7 веке нашей эры… для Грузии это как Андрей Первозванный для России.

— Давайте сразу наверх проедем, — предложила Мария, — без остановок.

Все дружно с ней согласились, тогда Мария решила спросить супруга насчет семинарии.

— Как там у тебя сложилось в этой… в духовной семинарии?

— Все хорошо, дорогая, выполнил все, что было задумано… а к ректору отцу серафиму можно было бы присмотреться попристальнее — большого ума и рассудительности человек.