Он вам не Тишайший - Вадим Шведов

В конце сентября должно было состояться венчание на царство. Мне в подробностях объяснили все детали церемонии и даже устроили пару репетиций. Как бывший артист, сразу замечаю некоторые огрехи в подготовке и царственным велением нагло подправляю ряд деталей. В XXI веке это возможно бы показалось народу полной ерундой, но именно сейчас ситуация выглядела иначе. Так, ещё накануне в соборе было воздвигнуто «чертожное место» — возвышение из 12 ступеней. Утром постельничий Аничков (смотрящий за спальней) со стряпчими (дворцовые слуги и придворные чины, которые выполняли различные хозяйственные и личные обязанности при дворе царя) водрузил на него шикарный трон с приделанными к нему сотней мечей. Выглядело так же пафосно, как и в «Игре престолов», и привлекало внимание. Рядом с троном должны были установить сиденье патриарха, но увидев ещё один стул, я возмутился и сказал его выкинуть куда подальше. Портить табуреткой такой прекрасный трон никому не позволю. На трёх аналоях (высоких столиках с покатым верхом в православных церквях) были подготовлены места под царские регалии и животворящий крест. Они были принесены с Казённого двора в Золотую палату, а затем в Успенский собор — к месту венчания. После того как всю утварь, включая скипетр и державу, разложили на аналоях, подготовка к венчанию была завершена…

И вот наступает знаменательный день… Сегодня я официально стану царём. Испытываю за себя гордость. Такой карьерный рывок совершил, что прямо не нарадуюсь. Чувствую, войдёт моё имя в мировую историю. Как Сулла у Вадима Шведова заявлял: «Всех на кол посажу»! Хорошо говорил, правильно. А вот нечего тут пытаться всякие заговоры против законной власти устраивать. Ишь чего удумали, — датский принц им, видите ли, нужен. Хрен вам, а не принц! Этого женишка сестры сразу после присяги приказал из России выкинуть. С боярами сложнее…Нахапали столько власти и денег, что действовать приходится аккуратнее. Здесь повоевать точно придётся.

Иду в собор сквозь толпы, а казначей с двумя дьяками «берегут путь», чтобы никто не мог пересечь мне дорогу и нарушить счастья царствию и царству". Совершаю миропозание, причащаюсь, а затем поднимаюсь на чертожное место в Успенском соборе и обращаюсь словами Пола Атрейдеса из «Дюны» к огромной толпе:

— Это скипетр моего отца! — Кричу изо всех сил, и оглушительный голос разносится чуть ли не на два километра. Поднимаю регалию над головой, показывая всем присутствующим. — Я — Алексей Михайлович Романов! Царь всея Руси. Бог мне свидетель. Я не могу больше этого скрывать! Клянусь всеми святыми, что почти 10 лет как Иисус является мне во снах и говорит со мной о судьбе России. Нашему народу суждена великая миссия править всем миром, дабы донести свет истинной веры до каждого. Я голос Святого неба, Пастырь божий! — с этими словами бью себя кулаком дважды в грудь. — Я поведу вас РАЙ! — и показываю на небо.

Гробовая тишина. Затем взрыв эмоций, крики, визги! Безумие, настоящие безумие творилось в соборе, на площади, всюду, куда доставал взор. Наивный и невероятно религиозный средневековый народ впал в какой-то экстаз, рыдая и выкрикивая: «Пастырь! Пастырь! Пастырь!».

p.s. Смотреть видео выступления Алексея Михайловича можно по ссылке. В будущем его слова почти полностью повторит Пол Атрейдес на далёкой планете в дань уважения величайшему русскому царю, но главный герой пока этого не знает. — RU—DUNE-Part-2---Речь-Пола-Атрейдеса—Собрание-вождей-фрименов.-High-Quality—dune—dune2—дюна-21102024180409-MPEG-4—1080p-.mp4

Празднования по случаю венчания продолжались несколько дней. Торжества завершились традиционными объездами особо чтимых обителей. Сначала был Саввино — Сторожевский монастырь, потом Можайск к чудотворцу Николе и, наконец, Боровск — в Панфнутьев монастырь.

Во всей этой шумихе продолжался тихий дворцовый переворот. Для укрепления позиций царя и ослабления оппозиции был пожалован в бояре Никита Иванович Романов. На скамьи Думы садятся также такие представители старой аристократии как Я. К. Черкасский, М. М. Тёмкин — Ростовский, Ф. Ф. Куракин, А. Н. Трубецкой. Из материнской родни боярство получает второй «дядька» Василий Иванович Стрешнев. Часть фигур в Думу сумел протащить и Б. И. Морозов. Но настоящим шоком для знати стало выдвижение на реальные должности людей со стороны, приятелей царя по детским играм, а иногда просто знакомых ему шапочно. Такое назначение оскорбительно обходило порядок местничества (система распределения должностей в Русском государстве, основанная не на способностях, возможностях или заслугах претендента, а на степени родовитости и знатности рода, к которому тот принадлежит). Так, во главе Посольского приказа (иностранных дел) был поставлен умнейший человек и знаток европейских дел Афанасий Лаврентьевич Ордин — Нащокин. Разрядный приказ (военных дел, назначения воевод) возглавил опытный воевода, знающий ратное дело изнутри, Юрий Алексеевич Долгоруков. Большой приход (главное финансовое ведомство) оказался в руках Фёдора Михайловича Ртищева, человека исключительной честности и хозяйственной смекалки. Стрелецкий приказ получил авторитетный военачальник Григорий Григорьевич Ромодановский. Именно он должен был держать в узде служилых стрельцов и предотвращать бунты. Управление Поволжьем и Сибирью (Казанский дворец) досталось Илье Даниловичу Милославскому. В этой местности был нужен талантливый администратор для сбора ясака (натурального налога, взимавшегося с народов Поволжья, Сибири), управления инородцами и освоения земель, и Милославский оказался фигурой незаменимой. Ямской приказ (почта, дороги) получил знаток хозяйственных дел Алмаз Иванович Чистой. Сильное удивление и одновременно испуг вызвал появившийся из ниоткуда Приказ Внутренней Безопасности (личная канцелярия, контроль и тайный сыск) во главе с крайне преданным, умным и исполнительным Богданом Матвеевичем Хитрово.

Объявление новых чиновников произошло одним днём и поставило в тупик аристократию, не понимавшую как реагировать на произошедшее. С одной стороны, многие из них получили чины и доступ к Боярской Думе, но с другой — оказались лишены реальной власти. Был ошеломлён и Борис Морозов, ожидавший получения контроля над стрельцами и казной. Однако его воспитанник вместо этого выдвинул «дядю» на должность первого товарища (заместителя) царя и заставил того лично назвать новых начальников ведомств. Подобный ход произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Боярские кланы пытались «переварить» произошедшее и одновременно стали, на чём свет стоит, клясть царского воспитателя, поправшего древние обычаи. Борис Иванович, оказавшись в новой для себя ситуации, испугался как потерять власть, так и признать бессилие, а потому подтвердил свою «инициативу», что вызвало ещё большую ярость со стороны конкурентов…

* * *

Тени от высоких восковых свеч плясали на резных стенах боярских хором Бориса Ивановича Морозова. Воздух в помещении густ от запаха жареной дичи, медовухи и едва уловимой тревоги. За столом, грузно усевшись на дубовые лавки с бархатными подушками, сидят сам хозяин, его ближайший родич Леонтий Стефанович Плещеев, да Пётр