Русь. Строительство империи 7 - Виктор Гросов

сверкающими на шлемах гребнями, они стояли плечом к плечу, выставив вперед длинные копья и прикрываясь большими овальными щитами — скутумами. Их лица под шлемами были спокойны и сосредоточены. Эти ребята знали свое дело, и умирать за своего хозяина или за звонкое византийское золото явно собирались дорого.

— Держать строй! Руби! — рявкнул я, и мои дружинники с новой силой налетели на византийский заслон.

Завязалась лютая сеча. Лязг стали о сталь заполнил предрассветный воздух, заглушая даже далекий шум битвы Кучюка и крики грабящих печенегов. Копья византийцев встречали наши топоры и мечи. Щиты трещали под ударами, но строй держался. Прорваться сквозь эту стену было невероятно трудно. Несколько моих парней упали, пронзенные копьями, но их места тут же занимали другие. Мы яростно теснили врага, пытаясь разбить их строй, найти брешь.

Я видел, как командир византийцев, высокий воин с посеребренным шлемом, умело руководил обороной, отдавая короткие, четкие команды на греческом. Он сам стоял в первом ряду, орудуя мечом с поразительным мастерством. Поняв, что именно он — ключ к этой обороне, я ринулся прямо на него, расталкивая своих и чужих.

— А ну, пусти! — крикнул я дружинникам, расчищая себе путь.

Византиец заметил меня, наши взгляды встретились. В его глазах не было страха, лишь холодный расчет и готовность к бою. Он принял мой вызов, шагнув мне навстречу.

Наши клинки скрестились с оглушительным звоном. Я атаковал яростно, обрушивая на него град ударов своими топорами, целясь в незащищенные места, пытаясь пробить его оборону скоростью и напором. Но он был чертовски хорош. Его меч двигался плавно и точно, парируя мои атаки, отводя удары, ища возможность для контрудара. Он не отступал, встречая мою ярость своим ледяным спокойствием и отточенной техникой. Бой шел на равных, искры летели от сталкивающейся стали, мы кружили на небольшом пятачке земли, окруженные ревущей толпой сражающихся. Я чувствовал, как пот заливает глаза, как напрягаются мышцы. Этот гад стоил десятерых!

Именно в этот момент, пока всеобщее внимание — и мое, и моих людей, и оставшихся византийцев — было приковано к нашему поединку и общей свалке у входа в шатер, произошло то, чего я в глубине души ожидал. Предатель Ярополк, этот последний отпрыск Святослава, носивший его имя как насмешку, показал свое истинное лицо.

Я краем глаза заметил движение у задней стенки шатра Скилицы. Полог откинулся, и оттуда выскользнула тщедушная фигура Ярополка. На нем не было доспехов, лишь дорогая одежда, лицо бледное, глаза бегают от страха. Рядом уже стоял оседланный конь, услужливо подведенный каким-то верным слугой. Не раздумывая ни секунды, не оглядываясь на своего византийского покровителя, за которого он только вчера готов был продать Русь, Ярополк неуклюже вскочил в седло. Хлестнул коня пятками и, пригибаясь к луке седла, помчался прочь, в спасительную темноту, растворяясь в хаосе лагеря. Трус. Ничтожество. Бросил всех и вся, лишь бы спасти свою шкуру.

— Держи его! — крикнул кто-то из моих, увидев беглеца.

Несколько дружинников попытались броситься за ним, но было поздно. Ярополк уже скрылся, а нам было не до погони. Главная цель была здесь. Злость и омерзение обожгли меня, но я заставил себя сосредоточиться на поединке. Пусть бежит, шакал. Его час еще придет. Сейчас нужно было закончить дело здесь.

Ярость придала мне сил. Я с удвоенной энергией обрушился на командира византийцев. Один из моих топоров чиркнул по его плечу, пробив доспех. Он отшатнулся, и в этот момент я нанес решающий удар вторым топором — плашмя, по шлему. Раздался глухой звук, византиец пошатнулся, его меч выпал из ослабевшей руки. Я тут же шагнул вперед и снес его с ног мощным ударом плеча. Он рухнул на землю без сознания. Путь к шатру был свободен!

И тут же рядом со мной возник Ратибор. Пока я разбирался с командиром, он со своими ребятами сумел прорвать ослабевший строй скутатов с фланга. Не теряя ни секунды, Ратибор ворвался под полог шатра. Оттуда донесся короткий вскрик, звук удара. И через мгновение Ратибор вытащил наружу обмякшее тело. Лев Скилица. Византийский посланник, интриган и носитель системы, судя по всему, пытался выбраться или спрятаться, но не успел. Ратибор не стал его убивать — приказ был взять живым. Меткий удар рукоятью топора по затылку решил дело.

— Взяли, княже! — коротко бросил Ратибор, передавая бесчувственное тело подоспевшим дружинникам.

Скилицу тут же спеленали веревками, как кулек, и оттащили назад, вглубь нашего строя.

Все. Главная задача выполнена. Ставка врага разгромлена, Скилица пленен. Оглушительный успех! Но я понимал — радоваться рано. Шум битвы нарастал. Основные силы хазар и византийцев в лагере уже наверняка приходили в себя от первого шока. С минуты на минуту они могли организовать контратаку, и тогда нашему небольшому отряду, зажатому в сердце вражеского стана, придется туго. Нужно было уходить. Немедленно.

— Отходим! Все назад! Забираем раненых, пленного! Илья, прикрой отход! Живо! — прокричал я, перекрывая шум боя.

Команда разнеслась по рядам. Дружинники, не теряя строя, начали организованно отступать к оврагу, которым мы пришли. Подбирали своих раненых, тащили связанного Склицу, прихватывали самую ценную добычу, брошенную печенегами или захваченную у византийцев. Илья Муромец со своим отрядом встал в арьергарде, готовый встретить любую погоню. Его палица была готова к новой работе.

Мы отходили быстро, но без паники, растворяясь в утреннем тумане, который начал подниматься от моря. Ярость от подлого бегства Ярополка все еще кипела во мне, смешиваясь с горьким удовлетворением от захвата Скилицы. Эта змея еще расскажет много интересного. Ночная вылазка, почти безумный рейд, удался.

Битва за Тмутаракань только начиналась.

Глава 3

Мы отходили, а в голове уже настырно крутилась вторая, не менее рискованная часть нашего ночного представления. Если сухопутная вылазка была дерзостью, то то, что сейчас готовилось на воде, иначе как откровенным самоубийством назвать было трудно. Но выбора у нас, как водится, особо и не было. Византийский флот, хваленые дромоны, держал Тмутаракань в мертвой хватке с моря, и не прорвав эту блокаду, мы могли сколько угодно трепать хазар на берегу — город был обречен.

Ответственным за морскую операцию я еще затемно назначил Алешу. Парень, конечно, еще совсем молодой, но голова на плечах имелась, и хватка появилась командирская. Сколько воды утекло с тех пор, как я взял его к себе в Совином. Теперь вот — целый флот под началом держит. Ну, «флот» — это,