Помещик 4 - Михаил Шерр

После своей фактической капитуляции перед «европейским оркестром» Мухаммеду Али пришлось не только вернуть часть завоеванного и возобновить выплату дани Стамбулу, но и пустить к себе тех же англичан, которым предприимчивый Солиман-бей предложил последнюю партию пленных русских гвардейцев.

А вот тут самое интересное. С какой целью англичане это сделали.

Генерал Головин, а он, я полагаю, полностью в теме, сказал о гнусной интриге и мерзости. Судя по тому, как работает «рог изобилия», это все имеет прямое отношение к нашей российской венценосной семье. Строки из письма Софьи Павловны — лишнее подтверждение, что здесь замешана мерзкая бабская натура нынешней английской королевы. В эту канву хорошо ложится история её взаимоотношений с мужем и депрессии после рождения сыновей. Она скорее всего стала не только русофобкой, но и мужененавистницей.

Гнусность интриги, например, в этом. А вот для мерзости такое раздолье, особенно учитывая, что для англосаксов все, кто не с южной и средней части их поганого острова, совершенно не люди и даже чаще всего хуже их любимых домашних животных.

То, что я придумал, объясняет всё. Всякие рабочие детали не существенны. Раз тут затронуты самые высочайшие интересы российской императорской фамилии, то в бой пошли лучшие силы спецслужб нашего Государя императора.

А у него сейчас всегда под рукой самый совершенный в нынешнем мире инструмент на этом поприще: Третье отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии. В котором восходит звезда одного из самых страшных и эффективных охранителей Государя Николая Павловича — звезда Леонтия Васильевича Дубельта.

Я когда-то читал, что его можно ставить в один ряд с Фуше и Берией. Причем впереди них.

А если это так, то моя версия объясняет абсолютно всё и также требует поставить точки в некоторых неумных изысканиях, типа как можно было организовать, например, «приключение» с медведем. Можно, Саша, и даже легко. И делайте, сударь, из всего этого правильные выводы.

Первый правильный вывод я сделал тут же и он был самым простым, самым житейским, а самое главное правильным с сложившейся обстановке — я заснул, глубоко и спокойно.

Глава 3

Утром первого дня лета года 1841 от Рождества Христова я проснулся, и меня почти сразу же огорошили двумя новостями: рано утром приехала Елизавета Николаевна Нестерова, вдова моего покойного старшего брата Петра с двумя маленькими дочками, и они вшестером: Анна Андреевна, Елизавета Николаевна, Василий Георгиевич и девочки — поехали кататься по окрестностям, совершенно наглым образом бросив меня досыпать.

Вторая новость была не менее интересной. Елизавету Николаевну в Сосновку привез лично их высокоблагородие главный калужский жандармский штабс-офицер полковник Дитрих.

Он, естественно, кататься не поехал, а сидел в столовой, пил чай и, ожидая моего пробуждения, беседовал с Пелагеей!

Увидеть такую картину я никак не ожидал. Все-таки при моем самом глубочайшем уважении к этой женщине, она — крепостная баба. А он — голубая кровь. Но полковник этим своим действием только подтвердил мое мнение о нем.

— Мой визит к вам, Александр Георгиевич, совершенно частный, — широко и открыто улыбаясь, начал говорить Дитрих после обязательных взаимных дежурных приветствий. — Я бы даже одел что-то цивильное, но не имею под рукой. Конечно, я совместил приятное с полезным и познакомился с вашим братом и Елизаветой Николаевной. Анна Андреевна сказала, что вы предложили своей невестке переехать к вам, и, на мой взгляд, это очень правильно и честно.

Полковник коротко и резко наклонил вперед голову, демонстрируя свое отношение к моему решению.

— Вы не будете против, если я, Александр Георгиевич, присоединюсь к вашей утренней трапезе, — спросил он после этого. — Вы, возможно, не поверите, но я отказался от предложенного завтрака, так как уже завтракал рано утром в Калуге. А сейчас только думал, когда вы выйдете к столу, когда поплыли запахи самого восхитительного утреннего блюда ваших заведений — яичницы с беконом.

— Конечно нет, господин полковник. Вы мне даже льстите такой оценкой простой яичницы с беконом.

— Простая яичница с беконом, — хмыкнул полковник. — Если даже сам главный гурман и обжора России потребовал повторить, то это явно не простая яичница. Я на вашем месте в меню так и написал бы: непростая простая яичница с беконом. И, возможно, добавил бы: по-нестеровски.

Я даже немного растерялся от такого предложения, но тут же подумал, что в нем есть очень рациональное зерно. Такое на самом деле достаточно сильный маркетинговый ход, особенно если я действительно решу работать в Первопрестольной.

Пока мы болтали, Пелагея действительно подала яичницу с беконом на сливочном масле. И я действительно в это прекрасное июньское утро на завтрак хотел именно ее.

— Я был безмерно вчера рад, когда мне доложили о вашем возвращении. У меня, не буду скрывать, на рабочем столе лежит подробнейшее описание вашей экспедиции и характеристики на тех, кого вы дополнительно с собой привезли. Эта парочка мужиков подполковника Судакова, Ефрем и Ефим, будет вам чрезвычайно полезна. То, что они будут служить вам, сэкономит мне лично кучу времени и нервов. Я буду почти спокоен за безопасность вашей семьи.

Услышав такое, я чуть не подавился куском бекона, который в этот момент тщательно пережевывал. Полковник заметил это и еще раз хмыкнул.

— Я очень хорошо разбираюсь в людях, Александр Георгиевич, и у меня очень много работы. Меня ведь не просто так послали в Калугу. У меня непосредственно перед поездкой был инструктаж у Леонтия Васильевича Дубельта. Он сказал мне, что моя главная задача — личная безопасность помещика Нестерова и его семьи. И что за это я буду отвечать своей головой перед Государем Императором. А понаблюдав за вами, я пришел к выводу, что с вами надо общаться с открытым забралом.

Покончив с яичницей, полковник тут же уехал, а я остался в столовой в гордом одиночестве размышлять над его словами. И когда через какое-то время «великолепная» шестерка вернулась с прогулки, я еще раз обдумал слова полковника и решил не терзать свой мозг, пытаясь понять непостижимое для меня, по крайней мере сейчас. А конкретно: почему личная безопасность помещика Нестерова и его семьи имеет такое значение для императора. Имеет и имеет. Естественно, у него на это есть свои очень весомые причины, и будем надеяться, что они не исчезнут.

Хотя это вполне естественно, ожидаемо и не может быть иначе. Происшествие, случившееся со мной, это не рядовое явление или событие, не знаю,