Портфель точка нет - Владимир Сербский

неземного одеколона, Степан приказал себе собраться, ведь разговаривать следовало предельно аккуратно. Он не сомневался, что речь пойдет об утрешнем убийстве. Собственно, так оно и оказалось. Битый час незнакомец невозмутимо расспрашивал о том, что полицейскому майору было рассказано за две минуты. И так переспрашивал, и этак.

Гость не давил, не наседал, и не сверлил взглядом бледно-голубых холодных глаз. Он постоянно и невозмутимо возвращался к нюансам, ловя реакцию. Подобным образом, впитывая интонации, женщина слушает комплименты. Степан ясно осознавал — собеседнику важно понять, не что говорят, а как. Реакция на вопрос здесь важнее продуманного ответа. Во вроде бы непринужденной обстановке шел профессиональный допрос, и у незваного гостя угадывался большой опыт в этой области.

Но ведь трудно врать, когда придумывать нечего. Ну не видел Беседин, в самом деле, ничего особенного! Ни убитого, ни убийцу. И портфель, черт бы его побрал, тоже не видел!

Разговор закончился неожиданно.

— На ваших глазах, Беседин, убили прохожего. Обычного прохожего, неинтересного вам человека. Вам так представляется. Да, желание остаться в стороне понятно… но не мне и не в этот раз! — взгляд бледно-голубых глаз стрельнул таки стальной стрелой. — Я не разделяю эту точку зрения. Убитый человек не заслуживает равнодушия. Советую хорошенько подумать.

Степан курил, глядя в сторону. Он тоже неплохо разбирался в людях, чтобы понять простую вещь: во лжи его никто не обвиняет. Вот и слава богу. А наезд сделан для проформы, прием обычный.

— Ладно, дело ваше. Возьмите телефон, — после паузы незнакомец протянул картонный прямоугольник, на котором действительно был только номер телефона, больше ничего.

Беседин молча принял визитку, а серьезно упакованный мужчина взглянул на свой «Роллекс»:

— Звоните в любое время, когда вспомните детали. Скажите только, по какому вопросу, вас немедленно соединят. Меня зовут Антон. За любые уточнения интересующей нас проблемы назначено вознаграждение. Вы поняли? Вознаграждение за любую полезную информацию!

Степан дежурно кивнул.

— Не хватало только полиграфа и специальных уколов, — устало подумал он, отменяя очередной вызов. Бегло пролистав список пропущенных звонков, перевернул шероховатую визитку. На обороте, с краю, мелким шрифтом было выведено: «Международный факторинг, ф орфейтинг и консалтинг. Управляющий коллектор Антон Богун».

— Эффектно! — оценил Степан визитку, и вместе с ней удаляющуюся спину коллектора.

Справка. Форфейтинг, так же как и факторинг — операция по продаже дебиторской задолженности. Консалтинг — это помощь, оказываемая специальными консультантами, в решении той или иной проблемы заказчика. Иначе говоря, всё это замечательные, благообразные способы отмыва грязных денег.

Активно жить и работать Беседин начал еще при Горбачеве.

Будучи школьником, перестройку воспринял буквально — забросил секцию самбо, где подавал большие надежды. И сразу начал перестраиваться, ускоряясь, то есть кинулся помогать деду в кооперативе.

На окраинах империи, закипая, играла кровь, вот-вот брызнет. В Москве на съездах говорили немыслимые вещи, (и это показывали по телевизору!), а жрать и одевать было нечего. Всё надо было «доставать». И «пьянка была везде, и на производстве, и на кафедрах», — вещал Михаил Сергеевич, и «весь мир сейчас идёт наоборот» — поддакивал ему Виктор Черномырдин. А все решения, естественно, «принимались в рамках механизма принятия решений».

Чего-то они в кооперативе производили, что-то продавали. Но чаще просто перепродавали, и в основном воздух. Это жульничество почему-то называлось «посреднические услуги». Технология была элементарно простая, и сейчас уже можно её раскрыть: у государственного предприятия товар брался по государственной цене, а перепродавался по спекулятивной, то есть «рыночной». Сам кооператив при этом ничего не делал. Получив деньги от покупателя, такого же посредника, он организовывал доставку товара за счет госпредприятия. Вот и вся работа. На самом деле ходов в подобных операциях больше, но идея понятна.

Причем расплачиваться с поставщиком дед не спешил, в учебнике эта тягомотина называлась мудрено — «формировать собственный оборотный капитал». Госпредприятие особенно не возмущалось, поскольку заинтересованные люди получали от кооператива премию. Грубые слова «откат» или «взятка» дед не любил. В том же учебнике были научные термины: «оплата труда», «коэффициент трудового участия» и «вознаграждение».

Случалось так, что нас кидали. Бывало, и мы в ответку партнеров подставляли. Мутные и странные были времена становления рыночной экономики! (Слово «были» можно смело поставить в кавычки).

Когда перестройка, так и не придя в сознание, начала громко и гласно агонизировать, попукивая «реформами», кооператив благополучно помер в долгих конвульсиях. Скончался вместе с дружественным госпредприятием. Как-то так получилось, что они оказались должны друг другу, партнерам, государству, и собственным трудящимся. А тут еще налоговая инспекция подсуетилась: с гиканьем налетела со штрафами да пеней, в результате чего произвела умирающему эвтаназию. В общем, прекратила это безобразие. Как говорится, первыми начали — первыми и скончались.

Кое-какие деньги заработали. Но инфляция очень быстро этот недостаток устранила — скушала, не подавившись. Из разоренного кооператива удалось спасти «желтый» компьютер «IBM PC XT», пару японских калькуляторов, да ящик разной женской косметики, заготовленной на подарки в налоговую инспекцию.

Потом начались совсем непонятные времена. Расстрел Белого дома, кавказские войны, Паша-Мерседес. Яркая иллюзия разнузданной демократии, либерал Хакамада («возрождение надежды на возрождение России — это очень важно»), программа «Взгляд». Ранящий словом Григорий Явлинский, набор в партию Жириновского прямо на центральной улице города, и никакой работы. Никакой, только случайные заработки.

Во время первой чеченской кампании выпускника института нашел военкомат, хотя Степан тщательно маскировался. И поехал взрослый парень на занятную экскурсию в Северокавказский туристический район. В горах Кавказа «пиджак» быстро вписался в коллектив, спортивная подготовка помогла. Не халявил, честно служил. В результате приобрел боевых друзей, ранение, контузию и бесплатный билет домой, в связи с окончанием срока службы. А дома ничего не работало, кроме торговли. Страна превратилась в огромный базар, оптовый и розничный…

Августовский кризис 1998 года махом обесценил те крохи, что удалось скопить, окончательно затоптал в грязь всякую надежду на что-то заработать, и Беседин сам отправился в военкомат. Петька Груздев подсуетился, конечно, помог вернуться в родную часть. Служба вспомнилась легко, хотя сначала им дырки затыкали — наряды без счета, дежурства вне очереди…

И на блокпостах пришлось постоять, и в зачистках поучаствовать. Потом на него легла техническая часть отряда. Груздев незаметно, постепенно, разжился барахлом — рациями, ноутбуками, видеокамерами и остронаправленными микрофонами. Трофейными, конечно, неучтенными. В работе техника здорово помогала. И кому-то надо было это добро обслуживать и учить людей пользоваться. Беседин справился, руки из правильного места росли.

Активную фазу контртеррористической операции Степан прошел без единой царапины. Но в начале 2001 года, что называется, прилетело — в горах их разведывательно-диверсионный отряд попал под минометный обстрел. Много ребят